На Москв было на базар; Собиралися бояре; Выбирали бояре Изъ бояръ воеводу, Выбирали Ивана Петрова, Изъ того ли изъ роду Салтыкова[13], Передъ царскія очи становили, Какъ возговоритъ православный царь, Алексй-то Михайловичъ, Ею царское величество: «Охъ ты гой еси, большой боярянъ, Ты любимый мой воеводушка! Ты ступай-ко, ко морю ко синему — Ко тому острову ко большому, Ко тому монастырю ко честному, Къ Соловецкому; Ты порушь вру старую, правую, Постановь вру новую, неправую». Какъ возговоритъ больтой бояринъ Любимый царскій воеводушка: «Охъ ты гой еси православный царь, Алексй Михайловичъ, Твое царское величество! Нельзя объ томъ и подумати, Нельзя объ томъ и помыслити: Какъ порушить вру старую, правую, Какъ поставить вру новую, неправую!» Царь разозлился, Царь распалился, Воевода прогршился. Какъ возговоритъ большой бояриеъ, Любимый царской воеводушка: «Охъ ты гой еси православный царь, Алексй Михайловичъ, Твое царское величество! Ужь и дай мн силу не малую не великую: Сорокъ полковъ, да все тысячныхъ, Сорокъ пушекъ, да все мдныихъ: Зелья, пороху сколько надобно». Какъ и было въ самый ли Петровъ-то день Какъ на синемъ было морюшк, На большомъ было на остров, Во честномъ монастыр было, Отошла честна заутреня Пономарь звонилъ къ обденк. Честны старцы пли молебены Какъ бжитъ пономарь, Неразумный звонарь: «Охъ вы гой еси честны старцы! Какъ идетъ сила немалая, невеликая, Сорокъ полковъ да все тысячныхъ. Сорокъ пушекъ да все мдныихъ, Зелья, пороху сколько надобно, Да все войско православное, Не то идутъ они ратиться, Не то идутъ они молитися», — Охъ ты глупой звонарь, Неразумный пономарь! Да то войско православное Не идетъ оно ратиться, Идетъ оно молитися! На ту пору пушкари были догадливы: Брали ядрушко калёное, Забивали во пушечку мдную, Палили во тотъ во честной монастырь, Во Соловецкій.Записано на Чугунк 1858. Отъ орловскаго мщанина.