Народный эпос

Выпил духом единым ковш Карт-Кожак.
И еще хозяин ковш нацедил,
Карт-Кожака рядом с собой усадил.
Не ответил им Карт-Кожак – пойду!
И не молвил им Карт-Кожак – не пойду!
Он поверх бешмета ружье надел,
На коня вскочил и, как вихрь, улетел.

По тропинке узкой, как ремешок,
Где бушует, ревет летящий поток,
По округлым склонам, крутым холмам
Поскакал он, путь держа к табунам.
На горном лугу, где синеют цветы,
Над рекой у обрывистой высоты
Дремал в траве табун Максуман.
Карт-Кожак объехал вокруг табуна,
А хозяйка, – и не проснулась она.
Трижды он объехал табун большой,
А что Максуман? Не проснулась она!
Сжалился он над девичьей душой,
Целиком весь табун Максуман угнал.
Шесть он гор миновал до вечерней поры
И дошел до седьмой, до Шасан-горы.

Вот взмахнул своей гривою огневой
Максуман-богатырши скакун гнедой,
Повернул, заржал, назад поскакал.

«Нет теперь у тебя твоего табуна,
Ахать поздно теперь! – сказала она —
Позови скакуна, Максуман, взнуздай,
Деревянным седлом его оседлай
И скачи, поспешай, табун догоняй!»

Тут коня своего обратала она
И взнуздала его, оседлала она,
Понеслась по следам своего табуна.
Шесть она миновала горных хребтов,
Как доехала до Шасан-горы,
Свой табун вдали увидала она.
«Эй, конный! Чтоб умерла твоя мать!
Ты куда мой табун задумал угнать?
Опозорил меня ты, себя не назвал,
Воровски ты мои табуны угнал!»

– «Что ж, – сказал, – мое имя ты хочешь знать?
Ни пред кем не привык я шею склонять.
Мой закон: «Светильника близких не тронь,
Не подбрасывай хворост во вражий огонь!»
Знать меня ты хочешь? Я – это я.
Знай, красавица, я Карт-Кожак – богатырь!»

– «Если ты и впрямь Карт-Кожак – богатырь,
То посмотрим, кто старше и кто сильней.
Пусть сперва под удар, кто моложе, встает,
Тот, кто старше из нас, пусть сначала бьет».
Так они и сошлись на решении том.
Максуман было только пятнадцать лет,
Карт-Кожаку тридцать пять, говорят.
Встала прямо пред ним Максуман под скалой,
Карт-Кожак прицелился черной стрелой.
Он пустил стрелу, не попал, говорят.
Очень мой Карт-Кожак горевал, говорят.

«Если выстрелю в лошадь твою, Карт-Кожак,
Будет пищей воронам лошадь твоя!
Если выстрелю в тебя, Карт-Кожак,
Жалко мне несчастной старухи твоей!»

Лук взяла свой и выстрелила Максуман,
Был убит Карт-Кожаков конь вороной.
В грудь коню попала стрела, говорят,
Шесть ременных подпруг порвала, говорят.
На спину богатырю Максуман
Деревянное положила седло.
И, как волк, он домой вдоль кустов побежал.

«Я за жизнь мою, за тридцать пять лет,
Лишь сегодня страх испытал!» – он сказал.

Арил Солтан