Народный мститель

– Жаль, что по образованию я всего лишь российский мент, а не японский поэт, – вздохнул Андрей, поглядывая на берег. – Иначе бы обязательно написал стихотворение на осенние мотивы, какое-нибудь элегантное хокку. Про великолепие природы и быстротечность воды, несущей в океан никчемный мусор.

– «По нашей реке три дощечки проплывают. Вспомнилась мать», – улыбнулся Павел Игнатьевич, сымпровизировав хокку в парафраз популярной частушке. – Ладно, Андрей. У нас тут интересное дело намечается, а поскольку ты уже добровольно записался в ряды феминисток, протестующих голыми сиськами за отмену спецномеров, пропусков-«вездеходов» и мигалок, то тебе сам Бог велел этим делом заняться, – с этими словами он извлек из сумки ноутбук и раскрыл его. – Про дело Матюкова ты, надеюсь, знаешь?

– «Дьявольский» «мерс»? Не более того, что можно отыскать в Интернете.

– И что ты вообще об этом думаешь?

Андрей прищурился.

– Если бы я был реакционером, тоталитаристом, мракобесом, членом правящей партии или быдлом с водкой, кайфующим от зомбоящика, я бы сказал, что все это происки врагов России, всевозможных экстремистских сил и деструктивных элементов. Мол, раздувают скандал на ровном месте, издеваются над нашими славными органами с исключительной целью их дискредитировать. А заодно – и всю нашу страну. Но так как я еще не разучился думать, скажу иначе: от всех этих уродов, катающихся с мигалками по встречке и строящих кокаиновые дорожки на капотах своих «мерсов» и «Бентли», я давно уже испытываю судорожный зуд в мозгу. Скажу даже больше: они и есть самые страшные враги нашей страны, потому что именно они ее и дискредитируют.

Павел Игнатьевич включил ноутбук, предупредительно положив его на колени собеседника.

– У меня тут по Матюковым кое-что появилось. Только не спрашивай про источники – у нас везде свои люди. Тут и документы, и фотоснимки, и видео. Сейчас у тебя такой зуд мозга начнется, что двумя руками чесаться будешь, и несколько недель подряд…

Глядя на Павла Игнатьевича Дугина, невозможно было себе и представить, что он возглавляет, ни много ни мало, мощнейшую и отлично законспирированную тайную структуру. В отличие от большинства подобных организаций, она не ставила целью свержение действующего режима с последующим захватом власти. Цели были более чем благородными: беспощадная борьба с коррупцией в любых ее проявлениях, притом исключительно неконституционными методами.

Костяк тайной структуры составили те честные офицеры МВД, которые еще не забыли о таких старомодных понятиях, как «порядочность», «совесть», «присяга» и «интересы державы». Однако одиночка, сколь бы благороден он ни был, не в состоянии искоренить тотальную продажность властей. Тем более что коррупция в России – это не только гаишник, вымогающий на шоссе дежурную взятку, и не только ректор вуза, гарантирующий абитуриенту поступление за определенную мзду. Коррупция в России – это стиль жизни и питательная среда обитания…

Начиналось все несколько лет назад, как обычно, с самого малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю ретивость и порядочность, влиятельный силовик Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в центральном аппарате МВД открывала самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще…

Заговор – это не обязательно одеяла на окнах, зашитая в подкладку шифровка, подписи кровью на пергаменте и пистолет, замаскированный под авторучку. Залог успешной работы любой тайной организации – полное и взаимное доверие. И такое доверие между «заговорщиками» возникло сразу же.

Вычищать скверну законными методами оказалось нереально. Та же «собственная безопасность» во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, продажность судов и, самое главное, – низменные шкурные интересы значительной части российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы куда более радикальные, вплоть до физического уничтожения наиболее разложившихся коррупционеров. Точечные удары вызывали у разложенцев естественный страх, количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что смерти эти далеко не случайны. Слухи о некой тайной организации, своего рода «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, и притом не только в Москве, но и в провинции. Корпус продажных чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим фактором страха, чем сами акции устрашения.