Народный мститель

Длинная черная «Ауди» с проблесковым маячком на крыше в сопровождении джипа охраны выехала из-за угла медленно и важно, словно дредноут на морском параде. Прижавшись к бордюру, лимузин коротко и зло взвыл сиреной – гаишники невольно подобрали животы.

Из джипа сопровождения резво выбежал молодой верзила с удивительно незапоминающимся лицом и предупредительно раскрыл заднюю дверку «Ауди». Сначала на влажный асфальт опустилась нога в дорогом ботинке ручной работы. Затем – вторая. Наконец из лимузина вылез и сам обладатель обуви – холеный господин лет пятидесяти, спортивно-стройный, седой, в строгой костюмной тройке от Elie Saab. Верзила отработанным жестом раскрыл над его головой зонтик. Из джипа тут же выскочили двое охранников в одинаковых серых костюмах. Первый на всякий случай встал за спиной высокопоставленного пассажира, а второй, быстро оглядевшись вокруг, занял позицию справа сбоку.

Тут в темных влажных небесах оглушительно грянул гром, и длинная серебристо-синяя молния разъяла небосвод пополам, осветив на мгновение кровавые пятна на асфальте. С небес сыпануло колкими холодными каплями. Пассажир «Ауди» задумчиво взглянул в небо, затем недобро зыркнул на молодого человека – тот виновато опустил глаза. Удивительно, но на инспекторов ГИБДД мужчина в костюмной тройке не обращал ровным счетом никакого внимания, будто бы их тут и не было. Присел на корточки у «Гелендвагена» и несколько минут рассматривал покореженные порожек и дверку. Осмотрелся, зафиксировал взглядом полусмытые дождем пятна крови на проезжей части. И лишь после этого подошел к инспектору по дознанию, стоявшему навытяжку у своей машины.

– Потрудитесь объяснить, что тут произошло. – С этими словами он как бы невзначай продемонстрировал гербовую сафьяновую корочку, раскрыл ее на пару секунд и спрятал в кармане.

Инспектор ГИБДД судорожно сглотнул, дернул кадыком и мелко завибрировал. На лице его невольно появилось холуйское выражение.

– Автоавария, товарищ генерал…

– Сам вижу, что автоавария… Со смертельным, как я понимаю, исходом?

– К сожалению.

– Кого подозреваете?

– Пока никого. Есть потерпевшие, есть подозреваемый. Мы только что приехали, будем разбираться, – униженно проблеял гаишник.

– Разбираться? Вот и прекрасно. Протокол, как я понимаю, вы еще не составили? Если приехали только что.

– Никак нет.

– Тогда попрошу ко мне в машину…

Едва офицер ГИБДД уселся в генеральскую «Ауди», как вновь оглушительно громыхнул грозовой раскат, пронзительный сиреневый сполох молнии разорвал черное небо и стеной рухнул холодный ливень.

Глава 2

Утреннее солнце перевалило через крышу шестнадцатиэтажки, и золотые лучи скользнули на мрачную стену жилого дома, стоявшего по другую сторону улицы. Запыленные стекла бетонной коробки вспыхнули веселыми огоньками, и безрадостный до этого пейзаж западной стороны улицы в спальном районе столицы мгновенно преобразился. Так преображается, вспыхнув бриллиантами росы, мрачный утренний луг в лучах восходящего солнца.

Андрей Ларин открыл глаза. Сон до этого, как обычно, был крепким. И, как всегда случалось в первые секунды после пробуждения, бывший наро-фоминский оперуполномоченный, бывший зэк на ментовской зоне «Красная шапочка» не сразу вспомнил, кто он теперь и где находится. Прошлая жизнь не ушла бесследно, она иногда возвращалась во снах, возникала в так и не осуществившихся мечтах. Проснувшись, Андрей увидел над собой все ту же белую плоскость потолка с врезанными в нее круглыми светильниками.

– Да, я все еще здесь, – проговорил он.

Ларин уже давно привык к тому, что у него, по большому счету, нет своего дома. Конспиративные квартиры, на которых он жил, приходилось менять после каждого выполненного задания. Сколько их было, Андрей уже и сам сбился со счета. Вот и здесь, скорее всего, он доживал последнюю неделю. А в дальнейшем…

На днях предстояла встреча с Павлом Игнатьевичем Дугиным – руководителем тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти. А там, скорее всего, и новое задание… Почему-то именно эту квартиру Ларин невзлюбил, хотя она была не хуже и не лучше предыдущих. За что, он и сам не мог бы сформулировать. Об исходившей от нее опасности ему подсказывало шестое чувство, присущее любому человеку, ведущему двойную жизнь. А это давит. У тебя не может быть постоянной женщины, друзей, знакомых; приходится привыкать к новым документам, именам и фамилиям, по которым какое-то время предстоит жить. Ты как бы существуешь, и в то же время тебя нет. Ты служишь справедливости, но на тебя охотится и милиция, и спецслужбы. А в короткие периоды отдыха тебе просто нечем себя занять. Ты словно выпадаешь из бытия, и время останавливается.

«Хватит жаловаться на судьбу, – оборвал сам себя Ларин. – За эти несколько дней, оставшихся до встречи, следует привести себя в идеальную форму. А то разленился».