Народы и личности в истории. Том 2

В сюжетах художников тех лет вообще часто встречаются темы смерти и страдания. Так, иллюстрации к Виттенбергской библии XVI в. заполнены сценами убийств, казней, войн и пыток. Все объяснялось довольно просто: выбор сюжета художниками был созвучен тому, что происходило вокруг, в окружающем их мире. Поэтому и гравюры Дюрера не являлись исключением. Его картина «Мучения десяти тысяч христиан», к примеру, демонстрирует, как римляне подвергают пыткам и казням епископа Агатия и христиан. Римляне сбрасывают их со скал, распинают, всюду – отрубленные головы. Во время Великой Крестьянской войны в Германии (1524–1526 годы), симпатии художника были на стороне восставших… Дюрер оказался вполне достоин своей высочайшей миссии творца. Он – единственный из тогдашних художников-интеллектуалов, кто сожалел об их разгроме и сочувствовал мукам казненных. В этом решающее отличие «богемы», готовой при всяком удобном случае оплевать, оскорбить, а то и казнить народ (мужланов), от великих художников и поэтов, старающихся защитить эксплуатируемых от своры тиранов и их прихвостней. Кто же иначе защитит народ от власти, действующей contra jus et fas (против права человеческого и божеского)?!

В своих работах он напоминает мне мага и психолога, проникающего в самые глубины человеческой натуры (часто в её бесовской части). Перед нами предстают люди, охваченные страстями и пороками, палачи и жертвы. Профессор истории искусств В. Любке пытался понять, почему Дюрер окружил себя фантасмагорической толпой персонажей его отечества, а отнюдь не «прекрасными, благородными и культурными представителями южной расы». Это не кажется странным. Напротив. Было бы неестественным и недостойным великого художника, если бы он, вдруг, стал искать типажи где-то ещё, а не на родине. Понятно и то, почему его «святые» – обычные граждане Нюрнберга его времени. Будь иначе, он мог бы и не остаться навечно в памяти своего народа. Ведь, и сам Любке признает: «Дюрер действительно является любовью и гордостью немецкого народа», воплощая «все его достоинства и добродетели», хотя и несет в себе при этом многие «слабости и ошибки этого же народа».[354]

А. Дюрер. Мучение святого Иоанна. Гравюра на дереве. 1498.

В жизни народов особое место принадлежит пророкам…Не поэтому ли последним крупным произведением Дюрера стала картина, получившая название «Четыре апостола» (1526). Написанная на двух досках, она изображает трех апостолов (Иоанна, Петра, Павла) и одного евангелиста (Марка). Это удивительная картина, потрясающая человечностью и глубиной замысла. Перед нами люди, полные достоинства и веры в свои силы, хотя и различные по темпераменту (вероятно отттого картину называли еще «Четыре темперамента»). Как кому, а мне она показалась своеобразной аллегорией, с которой Дюрер решает обратиться ко всем будущим пророкам – учителям человечества. Что же он хотел сказать нам, изображая апостола Иоанна – сангвиником, погруженным в чтение мудрой книги, Петра – флегматиком, держащим в руках ключ от небесных врат, Павла – меланхоликом, с мечом и томом в руках, бросающим на зрителя недоверчивый и косой взгляд, Марка – холериком с неким свитком, похожим на свод законов?! Мне кажется, что он словно завещает тем пророкам, которым будет суждено вести человечество в пределы новых тысячелетий: «Будьте мудрыми и образованными, ясными в мыслях и помыслах своих, подобно Иоанну; те же, кто обладает ключами власти, держитесь с подобающим вашему сану и положению достоинством и благородством, подобно апостолу Петру; избранные стоять на страже законов и правосудия, твердо следуйте духу и букве законов, подобно гневному Марку; тем же, кто говорит с врагами родины, следует обратить против них два орудия, с помощью которых можно просветить и образумить – мудрые книги и меч в руках у Павла, пристально всматривающегося в лица и раздумывающего, с чем же ему обратиться к тем или иным слоям или странам!»

Дюрер работал целых 20 лет над темой апостолов и порядка 10 лет над соответствующей композицией. Эти образы – его завещание. Знаменательно то, что хотя тематика досок сугубо религиозная, отданы они светской власти города Нюрнберга. По мысли художника, это назидание власти, правителям города. Мысль его поняли. Картины постоянно находились в городском зале Совета (иначе говоря, в мэрии – перед глазами руководителей родного города художника!). Замысел Дюрера очевиден: высшая власть должна себя «чистить под апостольские образы»… Каждый чиновник должен на своей шкуре чувствовать испытующий взгляд апостолов, дабы всегда быть в ладах с законом и справедливостью. Как заметил однажды швейцарский искусствовед Г. Вёльфлин (1864–1945), «кто хоть однажды постоял перед этим взором апостола, тот знает, что у зрителя невольно возникает ощущение не только святости, но и подлинного величия человека». Такую бы картину – да в российский Кремль!