Народы и личности в истории. Том 3

У России есть еще один перспективный, весьма умелый союзник на Дальнем Востоке… Мы имеем в виду великий корейский народ, который уже встал на путь объединения. История взаимоотношений русских с корейцами, конечно же, лежит вне плоскости нашего рассказа. Отметим лишь наиболее интересные факты. Во время освоения русскими Южно-Уссурийского края привлечение корейцев в качестве переселенцев в XIX в. привело к тому, что те буквально всего за несколько лет смогли обеспечить этот район овсом и ячменем (1874 г.). Даже Амурская экспедиция, «командированная по высочайшему повелению», вынуждена отметить, что весь «юг Приморской области кормится руками почти исключительно корейцев-инородцев». Они принесли с собой в эти края и новые культуры – рис и тутовый шелкопряд. Как отмечает С. Г. Нам, большинство рабочих на золотых приисках Сибири и Дальнего Востока в 1913 г. относились к «желтой расе» (22 тысячи китайцев, 4 тысячи корейцев и всего около 7 тысяч русских). Вдобавок в каменноугольных копях Приморья трудилось еще более 5 тысяч корейцев. В целом же, в крае работало более 20 тысяч рабочих-корейцев. Причем, на некоторых участках (Посьетский участок) все земли находились фактически в руках корейцев. Свидетели отмечали при этом, что обрусение края ничтожно, а при проезде по участку «получается впечатление скорее настоящей Кореи, чем русских владений» (В. Д. Песоцкий). И все же сближение народов шло довольно активно. Многие корейцы часто бывали во Владивостоке, сносно говоря по-русски. Отношение русских к корейцам было неоднозначным. Если быть до конца честным, то царская империя предстает вовсе не идеальным государством. Минимальное, что можно сказать, так это то, что безземельное корейское население фактически было поставлено вне закона, находясь как бы на положении «бродячего рабочего скота». Их могли ограбить или убить, не боясь никаких наказаний. Генерал-губернатор Приамурского края П. Унтерберг заострял внимание на различиях двух рас, говоря о необходимости выступать крепким и дружным славянским оплотом против желтой расы. Этот немец-гунн, люто ненавидя «желтых», заметно отличался от своих русских предшественников (М. С. Корсакова, Н. П. Синельникова, С. М. Духовского, Н. И Гродекова). Процветали и чиновники типа Любатовича, разжигавшие национальную рознь. В отчете 1910 г. Любатович утверждал: «Посьетский участок с заселением его корейцами, – печальный исторический факт, похожий на тот, когда евреи переселились в Египет и не ассимилировались; египтянам евреи почти ничего не оставили, кроме опустошенной земли; то же повторяется здесь с корейцами. После лишения корейцев земли они превратятся из землевладельцев в новый вид желтолицых «жидов», вид еще более страшный, чем желтолицые земледельцы…» Другие были убеждены, что ассимиляция и обрусение корейцев – вполне возможное явление. Это действительно так, хотя все зависит от условий, масштабов переселения и мощи России. В русских корейцев привлекали терпимость и гуманизм. Были расположены они и к христианской вере. И вообще этот трудолюбивый и грамотный народ представлял собой ценное «приобретение» для огромных массивов безлюдных земель Российской империи. Отмечалась тяга корейцев к образованию. В. Граве писал: «По справедливости можно сказать, что школьное образование среди корейцев стоит выше, чем среди русского населения Приамурского края, не говоря уже о Забайкальской области, где, например, в казачьих поселениях по средней и нижней Аргуни трудно достать грамотных… Напротив, у корейцев нет ни одного селения, где не было бы школы… Вполне сознавая пользу образования, корейцы не щадят денег на него и широко отпускают средства. Обычно к казенному содержанию учителей прибавляются из общественных сумм от 300 до 500 руб., что дает возможность иметь прекрасный учительский персонал». Переселение корейцев в Россию усилилось после поражения России в русско-японской войне 1904–1905 гг. и установления японского протектората в Корее, а затеи и аннексии Кореи Японией в 1910 г.[663]

Не порывая с Европой, мы обязаны крепить единство с Азией и Востоком. В. Соловьев заметил, что Достоевский ближе всех угадал «новое Слово России», «союз Запада и Востока»: «Это есть слово примирения для Востока и Запада в союзе вечной истины Божией и свободы человеческой. Вот высшая задача и обязанность России, и таков «общественный идеал» Достоевского». В его основании лежат нравственное возрождение, духовный подвиг не отдельного, одинокого лица, а целого общества и народа. Как и встарь, такой идеал неясен для учителей израилевых, но в нем истина, он и победит мир».[664]

Корея. Юноши, изучающие каллиграфию в содане. Конец XIX—начало XX вв.