Народы и личности в истории. Том 3

Не верьте тем, кто увещевает подождать два-три столетия, пока разум, наука и опыт образумят власти, заставив предоставить народу то, что ему принадлежит по праву. Философ К. Леонтьев в очерке «О всемирной любви» призывал (1885): «Пусть хоть в этой передовой стране, во Франции, коммунисты подождали бы усиливаться до тех пор, пока все французы не станут хоть такими добрыми, умными и благородными, как герои Жорж Санд; однако они этого ждать не хотят…»[714] А я скажу так: молодцы французы, что не захотели рабски ждать, пока их толстосумы и воры набивают себе карманы, прожигая жизнь во дворцах. Смело пошли в бой и стали жить достойно! В России в последние 10–15 лет наоборот – народ мордуют, а он сидит и ждет у моря погоды. Власть же преспокойно, с явным презрением и издевкой вытирает о него ноги. Я считаю законным и справедливым святое стремление народов разрубить кровавые узлы «загадок мировых» с помощью бурных революций и мощных восстаний народа. Так как ум у значительной части буржуазии в России отсутствует, должен поработать и страх… К 200-летию Великой французской революции во Франции вышла книга Ж. Лефевра «Великий страх 1789 г.». О чем в ней шла речь? Автор показал положение масс крестьян в период, предшествующий революции. Над ними, как и над городским плебсом, нависла тогда угроза голода. Цены на основной продукт питания хлеб росли бешеными темпами. Негативными факторами были безземелье и малоземелье. Бездарная политика правительства и эгоизм сеньоров способствовали росту нищеты. Положение ухудшалось и в силу чудовищного перенаселения страны. Многие стали нищими из-за массовой безработицы в городах и деревнях. Крестьян грабили бесчисленные банды уголовников и дезертиров. Добавьте сюда рост цен на продукты. Все боялись всех и каждого. Крестьяне опасались насильственных реквизиций («продразверстки»). Города боялись местных нищих или заговоров аристократов. Аристократы и сеньоры дрожали от страха уже при одном виде национальных гвардейцев. Власти с ужасом ожидали часа, когда в их город или деревню ворвутся «разбойники». Вспышки страха наблюдались постоянно: в 1791 г. в связи с бегством короля, в связи с кровавыми событиями 10 августа 1792 г. (штурмом Тюильри и падением королевской власти). Две крупные паники были зафиксированы в 1793 г. Страх оказал сильное, даже воспитующее воздействие на аристократию и буржуазию, приблизив отмену Учредительным собранием привилегий феодалов. Еще и в середине XIX в. во французских провинциях 1789 год называли «годом страха».[715] Выражусь еще жестче и определеннее. Вероятно, «великий страх», испытанный всеми мировыми властными элитами в годы Великой французской революции, Парижской Коммуны или Великой Октябрьской революции и стал наилучшим «просветителем» эгоистичной аристократии и буржуазии мира. Подобным же образом станут у нас называть «годами страха» и правление И. В. Сталина. На самом деле он продолжил великое и святое дело Калиты, Ивана Грозного, Петра I, собирателей русских земель. Вероятно, без такого страха нет и не было бы и прогресса! Конечно, теоретически, да и практически было бы куда лучше, если бы правящий класс руководствовался в своей политике высшим разумом, моралью, выгодой страны. Увы! Хотя во многих странах мира есть небольшое число благотворителей-спонсоров, но и ими, на самом деле, в жизни движет вовсе не нравственно-духовное начало, никакой не Vox populi, а выгода и страх.