Народы моря (СИ)

Дверь изготовлена из сухих легких досок толщиной сантиметра два. Из какого дерева — ни в жизнь не угадаю. К каменному косяку прикреплена тремя толстыми и широкими кожаными петлями. Открывается внутрь, но при желании, перекосив на длинноватых петлях, можно и наружу. Дальше шел немного расширяющийся тоннель длиной метров пять. Мне показалось, что в нем даже жарче, чем снаружи. Мое тело сразу покрылось испариной, словно зашел в натопленную сауну. Вместо двери на противоположном конце тоннеля по обе стороны у стен были сложены прямоугольные блоки из ракушечника. Еще больше их было снаружи, частично сложено, частично растаскано по длинному, метров тридцать, прямоугольному двору, огражденному с двух сторон крепостной стеной, с третьей — двухэтажным зданием с плоской крышей, четырьмя входами и восемью узкими окнами-бойницами на втором этаже и четырьмя на первом, скорее всего, казармой, а с четвертой — трехметровыми дувалом с воротами на кожаным петлях, закрытых побелевшей от времени жердью. Возле левого дувала стояла двухколесная колесница, легкая, из тонких жердей, обтянутых кожей. В колесах по шесть спиц, покрашенных в черный и красный цвет. Колеса и особенно количество спиц наводило на мысль, что я значительно передвинулся по времени. На судах, захваченных в предыдущую эпоху в этих краях, мне попадались повозки с такими же сплошными колесами, какие были и у шумеров. Не знаю, с какой скоростью сейчас движется прогресс, но ему явно потребовалось бы несколько веков, чтобы дорасти до легких колес с шестью спицами. Дверь в здание рядом с колесницей, судя по лошадиным ароматам, вела в конюшню. На тех блоках ракушечника, которые находились в тени, сидели стражники, негры и семиты. Все без макияжа. У некоторых на правом плече было клеймо, похожее на чашу, вставленную в другую. У двух негров в передний пучок волос на голове воткнуты разноцветные, яркие перья попугая, а у третьего — обрезанное, белое, страусовое. У семитов черные длинные волосы, завязанные сзади хвостом, и бороды, в ушах сережки, бронзовые и серебряные, а набедренники похожи на шумерские, из ткани с горизонтальными белыми, коричневыми и черными полосами. Кто-то из стражников играл во что-то, напоминающее шашки, кто-то портняжил, кто-то что-то выстругивал из тонкой палки, кто-то точил двулезвийный бронзовый топорик, кто-то перематывал кожаную оплетку на рукоятке странного холодного оружия, помесь меча и серпа… Они сразу прекратили свои занятия и молча уставились на меня. Уверен, что часовой с башни, расположенной в дальнем углу двора, уже рассказал обо мне, но одно дело услышать, а другое — увидеть. Уж очень я не похож на них, ни на негров, ни на азиатов. Рядом со мной все стражники кажутся подростками, перепачкавшимися сажей с головы до ног, только одни сильнее, а другие слабее.

Из ближнего к дувалу входа вышел из здания полноватый мужчина с выбритой головой, отчего отливала синевой, одетый в хитон — белую льняную рубашку без рукавов, длиной до колена, с нашитыми по вырезу и подолу красными ленточками и подпоясанной кожаным ремешком с круглой бронзовой бляшкой в виде солнца, больше похожего на подсолнух с пожухшими лепестками. На обеих руках было по тонкому серебряному браслету, простому, без украшений. Босые ступни с изъеденными грибком ногтями были намного темнее голеней, будто ими недавно прошлись по жирной черной грязи. Видимо, местечковый вождь, то есть, командир гарнизона. Он не был похож ни на семитов, ни, тем более, на негров. Череп вытянутее и кожа светлее. Судя по подкрашенным черной краской глазам, это коренной египтянин, а судя по горбатому носу, кавказец. Остановившись в тени здания, командир смотрел на меня выпученными карими глазами с не меньшим интересом, чем его подчиненные.

Я поздоровался с ним на шумерском языке, понял, что не понимает, поприветствовал на том, на котором говорили кочевники-семиты в Двуречье. Второе приветствие вроде бы было понято.

Командир гарнизона кивнул и произнес на незнакомом мне языке ответное приветствие, после чего спросил, показав рукой на северо-восток:

— Ашур?

Я отрицательно покачал головой и показал на север.

— Нахарин?… Хатти?… Кикон?… — продолжил он допрос.

Я показал, что намного севернее, и сообщил:

— Руси.

Это название ничего не говорило ни командиру, ни стоявшим рядом подчиненным, с которыми он переглянулся.

Я показал, что плыву на судне, а потом подношу дары, назвав, кому:

— Фараон.

Мол, плыл с дружественным посольством к их правителю. О том, что попасть сюда по морю из России сейчас невозможно, да и страны такой нет, египтяне не знают, так что пусть верят на слово, точнее, на жест. Затем изобразил шторм, переворачивание судна и свое чудное спасение.

Командир жестами поинтересовался, не посол ли я? Была у меня мыслишка выдать себя за посла, но потом решил, что быть воином среди воинов разумнее. Поэтому отрицательно помотал головой и показал рукой на колесницу, а потом изобразил, что стреляю из лука. Надеюсь, колесничие до сих пор являются элитой армии. У простого воина уж точно нет денег на коней и колесницу.