Нарциссы для Анны

Такой и увидел ее Чезаре, возвращаясь из города. Мария кинулась ему навстречу. Она была счастлива, как никогда, и вся светилась под этим утренним солнцем на лугу из нарциссов, с ветром в распущенных волосах. Она была счастлива подарить сына этому человеку — теперь у нее не было больше сомнений: ребенок, который должен вот-вот родиться, был именно от Чезаре.

Задыхаясь, она бросилась ему на грудь.

— Я рада, что ты здесь. — Она тяжело дышала, прижимаясь к нему, но было что-то необычное в нем, какой-то странный холодок. Она хотела прильнуть к нему, но натолкнулась на абсолютное равнодушие.

— В чем дело? — спросила она тревожно.

— Почему ты не сказала мне, что твой муж был в Милане в июле? — Этот вопрос, заданный ледяным тоном, точно удар, обрушился на нее. Ребенок резко зашевелился, и Мария почувствовала внутри боль и страх.

— Потому что ты меня об этом не спрашивал, — отпарировала она. Ветер упал, нарциссы побледнели, и не было больше аромата цветов. Небо на западе заволокло облаками.

— Я ненавижу ложь, Мария. — Лицо мужчины было бесстрастно, только шрам на щеке побелел.

— Я всегда говорила правду, — сказала она, сама поверив в собственную ложь. Пути назад у нее не было. Мохнатый шмель жужжал у нее перед лицом, но она не шевелилась.

— Возможно, я бы понял, если бы ты мне призналась, что влюблена в этого человека. — Казалось, он говорил сам с собой, готовясь сообщить решение, которое в глубине души уже принял.

— Признаваться было не в чем. — Инстинкт подсказывал ей слова.

— Может быть, — снова начал он, сделав долгую паузу, — может быть, я бы взял тебя даже с сыном от другого.

— Это неправда! — выкрикнула она с отчаянием.

— Что неправда? — закричал он. — Неправда, что я бы взял тебя с чужим ребенком, или неправда, что другой — отец твоего ребенка?

— Это все выдумки! — завопила она с яростью человека, раскрытого в тот момент, когда он был уже уверен, что вышел сухим из воды. Но не только это было в ее отчаянном вопле: она знала — ребенок этот от Чезаре.

— А это письмо? — Чезаре взмахнул листком, исписанным изящным, с легким наклоном, почерком Немезио. — «Моя сладчайшая любовь», — процитировал он спокойным голосом, в котором уже не было прежнего волнения. — Здесь есть все: дата, место, подробности вашей встречи в июле. — Ревность заставила его зверски страдать — это было чувство, которого он никогда не испытывал. Какая-то служанка и жалкий фигляр-циркач насмеялись над ним, Больдрани, которому не было равных.

— Послушай меня, Чезаре, — Мария лихорадочно искала выход, — я не хочу знать, что написано в этом письме. Я не хочу знать, кто тебе его дал. Но ты не имел права читать его, — добавила она, уповая на его чувство порядочности.

— Я не искал этих сведений. — Голубые глаза Чезаре отливали стальным блеском. — Но их невозможно отрицать.

— Пожалуйста, выслушай меня, я тебе все расскажу, — пообещала она, изо всех сил обнимая его.

— Я не хочу тебя больше слушать! — крикнул он, беря ее за плечи и отрывая от себя. — Я не хочу тебя больше видеть!

— Умоляю, Чезаре, выслушай меня. — Ребенок еще раз перевернулся у нее в животе и застыл, как камень: Мария почувствовала, как что-то давит внизу, и испытала болезненную схватку.

— Ты вела себя, как уличная женщина! — хрипел он, яростно тряся ее. — Ты вела себя хуже шлюхи. — Ревность и гнев исказили его черты. — Примерная экономка. Нежная Мария. Красавица Мария… — произнес он с сарказмом. — Великая шлюха! Грязная потаскуха! Решила соблазнить меня, чтобы получше пристроить своего ублюдка!

— Чезаре, — крикнула она, как раненый зверь, — этот ребенок — твой! — Вторая схватка, сильнее первой, не оставляла сомнений, что роды, ускоренные этим потрясением, уже начались.

Больдрани резким толчком отбросил ее назад, и Мария упала среди нарциссов. У нее хватило лишь сил подняться, опираясь на локти.

— Этот ребенок — твой, — почти прохрипела она мужчине, который стоял над ней с лицом гневного бога-мстителя. — Он твой, Чезаре Больдрани. Он твой, хоть ты и не хочешь это признать, и никто никогда не докажет тебе обратное. — Новые схватки разрывали ей внутренность, и Мария поняла, что она вот-вот родит, на месяц раньше срока. — Позови кого-нибудь, — сказала она едва слышно. — Твой ребенок сейчас родится. — И в этот момент почувствовала, что у нее пошли воды. — Он родится здесь, на этом поле нарциссов, но ты не увидишь, как он будет похож на тебя. Я увезу его далеко и научу ненавидеть тебя. За то зло, что ты нам причинил.

Поняв наконец, что роды и в самом деле уже начались, Чезаре бросился на виллу и позвал Аузонию.

— Мария собирается рожать, — сказал он ей. — Сделай все, что нужно. Позвони кому хочешь. В общем, займись этим.

А сам сел в машину и велел шоферу включить полную скорость, желая оставить эту женщину в своем прошлом. Он жаждал вычеркнуть ее из своего сердца, из своей памяти.