Нарциссы (СИ)

Сердце гулко забилось в груди. Юля вглядывалась в маленькое красное и сморщенное личико ребенка, который отобрал у нее Виктора Валентиновича. Господи, это был всего лишь маленький сморщенный красный ребенок, который перевернул ее жизнь, сломал и растоптал ее.

На следующей фотографии была его жена с ребенком на руках. Она счастливо улыбалась – и казалось, будто роды сгладили черты ее лица, лишили его прежней стервозности.

А вот и отец. Виктор Валентинович обнимал сидящую в кресле жену за плечи и улыбался так счастливо…

«Господи, он еще мог улыбаться, - с внезапной обидой подумала Юля. – Когда я умирала от боли, он был счастлив, он улыбался».

Дальше шло еще много детских снимков, заполняющих, наверное, половину альбома. Казалось, что молодые родители только и делали, что целыми днями снимали свое дитя в первый год его жизни. Юля остановила взгляд на фотографии, где Виктор Валентинович держал дочку на руках. На этой фотографии он улыбался так счастливо, как не улыбался даже Юле. Никогда.

Юля захлопнула фотоальбом. Пустота в ее груди дрожала, причиняя боль. Юля протянула альбом Саше:

- Положи его обратно. Я больше не хочу на него смотреть.

Саша послушно убрал альбом, однако счастливое лицо Виктора Валентиновича продолжало стоять у Юли перед глазами. В тот момент ей казалось, что теперь она всегда будет видеть его.

- Давай уйдем отсюда, - сказала Юля сухим голосом. – Не хочу больше находиться в этой квартире. Это чужая для меня квартира. Здесь он жил со своей женой, а потом с дочкой. А я всегда жила только в его воспоминаниях, в коробке под кроватью. Только там было для меня место.

- Юля… – Саша хотел что-то сказать, но Юля не желала его слушать. Она резко поднялась и вышла из комнаты. Саша задвинул коробку обратно под кровать и подумал, что, возможно, это даже к лучшему. Пусть Юля злится, так ей будет легче принять и осознать, наконец, что прошлого больше нет. Однако Саша не мог не заметить, что дневник Юля все-таки забрала с собой.

А Юля, покинув спальню Виктора Валентиновича, снова вернулась в детскую, наконец, набравшись смелости, чтобы переступить через порог. Она так злилась на него, на себя, на этого ребенка, что почти не могла дышать. Боль жгла легкие.

Юля подошла к столу, схватила куклу Барби и оторвала ей голову. А потом швырнула тело и голову в стену и вышла из комнаты. Только после этого способность нормально дышать снова вернулась к ней.

Это был глупый поступок. И Юля начала испытывать к себе еще большую неприязнь, чем раньше. В конце концов, это единственное, на что она оказалась способна – даже после всего, что она сделала ему, после всей боли, что она причинила ему, она ворвалась в его опустевшую квартиру, чтобы сломать детскую игрушку. Очередной глупый поступок, отражающий ее нежелание и неумение взрослеть.

Ну и пусть. Ну и наплевать.

- Ты никогда не мог принять меня такой, какая я есть… – прошептала Юля. – Ты боялся. Ты всегда был просто трусом.

В тот момент, когда Юля пулей вылетала из квартиры Виктора Валентиновича, она ненавидела его почти так же сильно, как ненавидела себя.

Она ненавидела его и прижимала к груди его дневник, даже не осознавая этого.

========== 32. По дорогам мертвого мира ==========

3 дня спустя

Терпеливо, почти не выходя из дома, они ждали, не объявится ли кто-нибудь еще из выживших в городе. Но либо выжившие не прочитали объявление (что было маловероятно, учитывая, что они налепили свои призывные бумажки если не на все дома, то на все продуктовые магазины – точно), либо выжившие не желали являться (что еще более маловероятно), либо выживших просто не было. И этот вариант показался всем наиболее вероятным.

Вечером третьего дня они продумали и утвердили маршрут, а утром четвертого дня уже погружали в машину Владимира Николаевича вещи, которые собирались взять с собой. Вещей оказалось мало, в основном это были медленно портящиеся дорожные продукты (потому что искать магазины по пути им совсем не улыбалось) и кое-какие личные вещи. Одежда тоже почти вся осталась дома, потому что если им и суждено было задержаться в Питере на долгий срок, магазинов одежды там наверняка было с избытком. Пустых магазинов.

Юля бросила свою полупустую сумку в багажник и устроилась на заднем сидении машины. Саша молча сел рядом с ней, надеясь, что она возражать не станет. В последние дни они довольно мало говорили по душам и почти не дурачились, потому что Юля пребывала в таком скверном настроении, в каком Саша ее еще не видел.

Наверное, с того момента, как они покинули квартиру этого Виктора Валентиновича, будь он неладен, Юля даже ни разу не улыбнулась.

Она неслась по лестнице вниз, как будто за ней гнался дикий зверь, и этим зверем, конечно, было прошлое, которое так болезненно ударило по ней, что Юля никак не могла прийти в себя.

Когда Саша наконец догнал ее, Юля выплюнула несколько злобных колких фраз: