Нарушай правила

Напоминаю себе, что не собираюсь становиться защитником Эштин. Девчонка в состоянии сама за себя постоять, а если нет… ну, у нее и бойфренд есть, и друзья по команде. Говорю себе: не стоит вмешиваться в ее жизнь, хотя инстинктивно чувствую, что стоит. Фалькор запрыгивает мне на колени и скребет лапой. Изо рта у него несет явно не собачьим кормом.

Здорово было бы остаться на лето в Риджентс – гулял бы на вечеринках ночи напролет. Но я тут, в окрестностях Чикаго, с мачехой, которая вдруг решила заботиться о том, чтобы я не влип в неприятности, и с девчонкой в розовом кружевном лифчике, которая играет в футбол и только и мечтает, чтобы я исчез с лица земли.

Делать мне все равно нечего, а развлечься хочется – я решаю проехаться до Фэрфилда, поискать этот самый джип. Нет ничего проще проникнуть на территорию врага, если никто не узнает врага в тебе. Я в джинсах, сапогах и клетчатой рубашке на пуговицах, а также в бини, по которой видно, что я не местный. Когда в Риджентс я только познакомился с Джеком, тот спросил, не вырос ли я на ранчо, – он так определил по моему выговору. Может, я и говорю, как ковбой, но смотрюсь, как калифорнийский чувак, который серфингует и носит бини. Где бы я ни жил – ни под какие шаблоны не подхожу.

Фэрфилд – соседний с Фремонтом городок. Я ставлю на навигаторе Старшую школу Фэрфилда, но на футбольном поле пусто. Сегодня суббота, но ведь серьезные игроки и по выходным тренируются. Разъезжая по улицам в надежде увидеть джип, я быстро понимаю, что в городе есть районы богатые и не очень. Я проезжаю пару кварталов, замечая на зданиях символы банды. По ребятам, торчащим на пересечении улиц, видно, что здесь можно легко поживиться дурью.

Уже почти ни на что не надеясь, замечаю красный джип с нестандартной световой балкой – он припаркован у бутербродной под названием «Сабы Рика». Чувак, похожий на бойфренда Эштин, вместе с какой-то телкой выруливает со стоянки и уезжает. Я паркую машину на пустом месте. Зайдя в заведение, сажусь в конце длинного прилавка и делаю вид, что изучаю меню на доске под потолком. Ясное дело, здесь и тусуется Старшая школа Фэрфилда.

В одной из ниш группа парней примерно моих лет: громко смеются и ведут себя, как очень крутые.

– Бонк, размести-ка еще один крупный план, – слишком громко предлагает один. У Бонка бритая голова и пирсинг в ушах и бровях. Он велит парням говорить тише и осматривается, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает.

– Что будешь заказывать? – спрашивает меня официантка.

Я снова смотрю на меню.

– Мне саб с фрикадельками, с собой.

– Конечно, пожалуйста. – Она громко передает заказ шеф-повару и наливает мне стакан воды. – Ты учишься в Фэрфилде? Что-то я тебя раньше здесь не видела.

– Не-а. Я из Калифорнии, здесь в гостях. – Киваю в сторону Бонка и всей компании – возле них уже столпилось много народу. – Э-э… а эти ребята из школы Фэрфилда?

– Конечно. Футболисты. Тот, что бритый, – Мэтью Бонк, он у нас ресивер, – гордо сообщает она, будто говоря о знаменитости. – В этом году мы опять чемпионат штата выиграли. Мэтью – местная звезда.

Она уходит принимать заказ у другого посетителя. Бонк подходит к стойке и замечает мой изучающий взгляд.

– Че смотришь? – Он божество, я простой смертный, и смотреть на него недостоин. Очевидно, быть местной звездой – дело серьезное.

Ну что ж, пора развлечься…

– Да я просто… О! Мэтью Бонк собственной персоной. – С чрезмерным энтузиазмом жму ему руку. – Мне очень приятно познакомиться наконец со знаменитым ресивером из Старшей школы Фэрфилда.

– Спасибо, дружище. – Он убирает руку. – Как, говоришь, тебя?

– Пэйтон Уолтерс, – представляюсь я, вывернув наизнанку имя одного из величайших раннинбеков всех времен и народов.

Чувак не врубается.

– А нельзя ли мне взять у тебя автограф для своей девушки? Она огромная твоя фанатка, дружище. Когда узнает о нашем знакомстве, я очень вырасту в ее глазах. – Взяв со стола салфетку, я держу ее наготове. Тут же появляется официантка с благоговейно протянутой ручкой. – Напиши, пожалуйста, «для милашки». – Я слежу, как он разглаживает салфетку. – Я так ее называю.

– Чем бы дитя ни тешилось… – Бонк делает посвящение милашке и подписывается «Мэтью Бонк, № 7».

– А можно тебя сфоткать? – Я, как могу, усугубляю свой южный выговор. – Милашка в штаны наложит, когда на фотке увидит, как ты держишь салфетку с ее именем.

Янки часто полагают, что люди с южным выговором идиоты. Просто они не знают, что мы, когда считаем нужным, используем акцент в своих целях. Как, например, сейчас: Бонк позирует с салфеткой, я снимаю на сотовый.

– Слушай, чувачок, мне пора, дружки мои там, – говорит он, возвращая мне салфетку, и просит официантку наполнить стакан.

– Да, конечно. – Я снова хватаю его руку и сильно трясу. – Спасибо, дружище!