Нарушая правила

Наконец-то вспомнив, что мне очень и очень холодно, ныряю в приветливо распахнутую дверь теплого авто, которое тут же с ревом срывается с места, увозя офигевшую меня все дальше от дома.

Куда? Я снова не имею ни малейшего понятия! Почему-то с Ренатом это уже становится нормой…

Ренат

Мотор «BMW» мерно рычит. Город шустро проносится за окнами, переливаясь разноцветными огнями. Вика молчит. Долго. С того момента, как она оказалась на соседнем пассажирском, пролетело уже два квартала и почти десять минут осязаемой тишины.

Ясноглазая с некоторой опаской гуляет глазами по салону тачки, будто реально прикидывает: не угнал ли я ее, чтобы перед ней форсануть.

Нет, не угнал. Моя. «Тонкий подкат» от отца, дарованный мне четыре года назад во имя нашего типа «примирения». В тот год, когда я пробился в СОБР, отец, очевидно, понял, что пора сменить гнев на милость. Он купил. Я решил не отказываться. Сам бы до пенсии на такую «бэху» копил. Я, конечно, на достаток не жалуюсь. Мне хватает и не бедствую, ипотеку вот за квартиру выплачиваю, но на госслужбе не до понтов. А эта тачка — самые, что ни на есть, понты. Даже парни из отряда меня вечно в это носом тыкают, мол, на такой машине реально только телочек снимать, Швец.

Так-то оно так, вот только с недавнего времени «снимать» никого не хочется. Хочется другого чего-то. Приземленного.

Так вот Вика гуляет глазами по обстановке вокруг, я же…

Если честно, у меня в груди что-то взрывается при каждом ее нервном вздохе рядом. Какая-то гребаная сверхновая! Она волнуется. Щеки раскраснелись. Как будто в первый раз с парнем в машине наедине осталась. Совсем не свойственное для ясноглазой поведение, но меня на этом клинит жестко. Мне нравится такая ее реакция на меня. Не люблю скромниц, но Вики и не скромница. Уж я-то знаю, какой она может быть.

Я старюсь сосредоточиться на обледенелой после дождя и ночных заморозков дороге, но постоянно ловлю момент, чтобы посмотреть на нее. Любой. Каждый!

Радость топит. От того, что вот она. Близко совсем. Руку только протяни и дотронешься. Девчонка, засевшая в моих мыслях, сидит в полуметре от меня, и в любой момент я могу ее коснуться. А если совсем фортанет — еще и обнять. Реально. Не фантомно, как это есть уже которую ночь подряд.

Удивление накрывает от того, что Вики сдалась и согласилась на встречу так быстро. Я ведь, когда сообщения от нее увидел, уже к долгой осаде приготовился. Предполагал, что она обидится и даже разговаривать со мной не захочет. Любая бы так отреагировала. Я ее, вроде как, динамил три дня. Но я рад, что ошибся. Этой девчонке снова удалось меня удивить.

И восторг расщепляет на атомы. Блть, как мальчишка! Уникальная она, все-таки. Нежная от вздоха до кончиков пальчиков. Изящная. От взгляда до малейшего движения. Хочу ее. Зажать в своих объятиях. Зацеловать. Одежду стянуть. Своей снова сделать. Своей и только. Хочу до боли и хрипоты!

Но не меньше, чем оказаться в ней, хочется еще и обматерить ее хорошенько.

Глазами по ее одежде пробегаю — вырядилась, дурочка! В минус десять в тонких кроссовках и легкой куртке. Еще и на улицу выперлась. Одна. Ночью. Когда самое время для разбоя и отбитых на башку малолеток, которые берегов не видят. Была бы «моя» — уже давно тираду выдал бы такую, чтобы уши в трубочку загнулись и на всю жизнь запомнила, что девушке ночью одной по улицам шататься не стоит. Потом еще и выпорол бы хорошенько. Для закрепления полученной информации.

Но сейчас я таких «прав» не имею. Поэтому стараюсь вложить все свое недовольство ее непослушанием в свой вопрос-претензию:

— Ты почему так рано выскочила на улицу, я же просил меня подождать.

Смотрю на нее. Вики вздрагивает, будто забывшись. Ежится, ладони растирая и рукава куртки натягивая сильнее. Блин, замерзла совсем, снегурочка.

К печке тянусь, на полную врубаю. Отогреть нужно малышку, а то посинела вся до кончиков ушей.

— Отец.

— Что отец?

— Ввел мне комендантский час, — глаза закатывает ясноглазая. — Пришлось ловить момент и выскакивать при первой же возможности. Ждать было не вариант.

— Ночь глухая на улице. Да еще и дубак. Не место для девушки, Вика. Я не шучу.

— Не маленькая, без тебя знаю. Не надо меня жизни учить, Ренат.

— Знает она, — бурчу, выруливая на центральную улицу. — Больше чтобы так поздно в одиночку не торчала на морозе. Узнаю, выпорю. Как поняла?

— По-моему, ты слишком много на себя берешь для парня, который не имеет на меня совершенно никаких прав.

— По-моему, иначе твоя задница может встрять в неприятности. А я не всегда доступен и не смогу спасать тебя бесконечно. За две наши встречи ты трижды чуть не навернулась и не свернула себе шею. Шутка ли.

— Ты преувеличиваешь, — бурчит обиженно. — И вообще, не надо меня спасать. И без тебя есть кому, — фыркает, нос задирая.

Я напрягаюсь. Рука руль непроизвольно сжимает сильнее. Значит, есть кому? И кому же, интересно? В голосе с трудом удается сдержать безразличие, не показав своего раздражения, когда спрашиваю:

— И кто же этот рыцарь? Тот пижон из ресторана? Кто он тебе, Вик?

— Как много вопросов. А тебе не все ли равно?