Нарушая правила

Короче, пора признаться. Отбегал я, по ходу, в холостяках свое. Запал. Крепко так. Основательно. Понятия не имею, как Роза умудрилась просчитать это в первый же день знакомства с ясноглазой, но, блть! Моя она. Вся, от улыбки до кончика вздернутого вредного носа.

Вика может выкобениваться столько, сколько ее душе вздумается. Не отпущу. Пора начинать разрушать установленные ею границы и нарушать дебильные правила. Не хочу я быть просто «соседом» и парнем на «поразвлечься». И если ясноглазая сама не торопится пускать меня на «свою» территорию, то первый шаг придется сделать мне. Климовы — самый лучший для этого вариант.

Илюха — парень не болтливый, спокойный и максимально добрый. В отряде мы вместе с первого года моей службы. Ну, а Светка у него вообще прелесть. Собственно, они с Вики почти сразу находят общий язык, зацепившись за тему дизайна. Кажется, Светлана тоже работает в каком-то агентстве.

Я даже давлю в себе порыв кидануть Илюхе смс, чтобы не упоминал, где мы «служим». Проболтается, так проболтается. Еще одной «тайной» между нами с Вики станет меньше. Еще одним огромным шагом к серьезности больше.

В кафе мы вчетвером задерживаемся на пару часов. Вываливаемся оттуда, когда за окнами уже вечереет. Девчонки так активно дискутируют, что мы решаем прогуляться по вечернему городу. Тем более погода сегодня позволяет. Тепло и снежно. Забредая в парк, Вика со Светкой покупают кофе и чуть отстают от нас, шагая впереди. Илюха же пихает меня локтем по ребрам, улыбаясь и как бы невзначай интересуясь:

— Насколько все серьезно?

Мы не то, чтобы офигеть, какие кореша. Редко пересекаемся где-то помимо работы. Интересы у нас до недавнего времени были разные. Клим — семьянин до мозга костей. Я был вольной птицей. Ключевое — был.

Мажу взглядом по фигурке Вики, кивая:

— Да, походу, серьезней не бывает, Илюх.

— Давно?

— Познакомились где-то месяц назад. В «розе».

— Это когда мы Миху «провожали», что ли? — округляет глаза приятель. — Погоди, так это с ней же, с Викой, вы тогда из клуба смотались?

— Ага, — киваю, — с ней. Потом на неделю потерялись, а там… короче, все как-то пошло-поехало по нарастающей. Тормозить желания вообще нет.

— Обалдеть! — улыбается Клим. — Так держать, — хлопает меня по плечу. — Девчонка она хорошая, сразу видно. Про службу знает?

Я притормаживаю, останавливая и Илюху, кивая:

— Нет, молчу пока, на опыте наших парней наученный. Не каждая будет сидеть и ждать то со смены, то из командировки. Только, Илюх, в отряде пока не слова, лады? Не хочу форсировать события, у нас все, ну, скажем, не совсем просто.

— Конечно, — кивает Клим. — Без п… — не договаривает, получив снежком в плечо. — Что за… — второй прилетает мне в грудь.

Оглядываемся. Девчонки смеются и уже катают новые снежные снаряды, отступая от нас спиной вперед. По губам расплывается улыбка, в голову бьет азарт. Переглядываемся с Илюхой: ох, не знают они, на кого «напали»!

Срываюсь с места, под звонкий хохот сгребая ясноглазую в охапку, заваливаюсь вместе с ней в сугроб. Вика брыкается возмущенно, ерзает, пытаясь выбраться из моего захвата. По уши засыпая и меня, и себя свежевыпавшим липким снегом. Щеки красные, глаза горят, губы улыбаются так, что, клянусь, в этот момент я готов даже душу ей продать…

Вики

Домой вваливаемся, промокшие насквозь. Снег налип везде, где только можно. Волосы, шапки, шарфы, варежки, даже за шиворот, кажется, попала пара растаявших капель и сейчас холодя, скатываются вдоль позвоночника, разгоняя мурашки. Щеки краснющие, глаза безумные.

Я упорно стараюсь не замечать, как меня потряхивает от холода. Как звенят промерзшие косточки. И не думать, чем для меня это обернется потом. В этот момент вот вообще не до того! В крепких объятиях красавчика, с его губами на моих губах — думать в принципе не получается.

Наши движения суетливые и нетерпеливые. Мы запинываем входную дверь и сдергиваем друг с друга мокрые вещи. Куртки, обувь, джинсы — все летит по сторонам небольшого коридорчика. Очень и очень напоминая наш вечер «знакомства».

Не разрывая поцелуя, собирая попутно стены, вваливаемся в небольшую ванную комнату. Ладони Рената лихорадочно шарят по моему телу. Гладят плечи, сжимают грудь, опускаются на талию и сжимают ягодицы. У него к последним вообще какая-то особая «предрасположенность». Поцелуи становятся то глубокими до умопомрачения, то легкими и едва ощутимыми до дрожи, когда кто-то из нас тянется, чтобы оголить очередную часть тела. Избавляя себя от последних преград.

Один такой момент я и ловлю. Пока Ренат снимает футболку, стягивая ее через голову, демонстрируя свой идеальный пресс, замечаю самодовольно:

— Мы со Светкой вас сделали!

— Не обольщайся, ясноглазая. Мы вам поддались, — подмигивает, снова прижимая к себе мою холодную тушку.

— Мог бы и совр-рать, — бурчу, заикаясь.