Нарушая все запреты (СИ)

На самом деле, нет, но у них с Варварой согласовано.

Отец кивает, наверное, вспоминая свои поездки, а у Поли приступ тахикардии. Хочется поскорее уйти сильнее, чем когда бы то ни было.

– Хорошо…

Михаил протягивает, улыбается, щекочет нервы, сам того не зная…

А Поля успокаивает себя тем, что чем больше она будет врать – тем легче будет относиться. Хочется верить в это.

– Мы мало общаемся с тобой, дочь… Как думаешь? Вроде бы съездила, погуляла, развеялась, а рассказ – в двух словах…

Полина не знает, как к этому выводу пришел папа, но от его слов у самой сжимается сердце. Она заметила эту закономерность давно. Даже переболеть успело.

Так сложилось исторически. А сейчас…

У нее в голове один Гаврила. Его губы, руки, слова. Его ласки. Его запах.

Они почти все выходные занимались сексом. Она бесконечно постанывала. У нее до сих пор из-за крипатуры болят спина, ягодицы и бедра. Она охрипла немного. Между ног памятно и сладко саднит.

В ней живет новый мир ощущений. Она умирает от тоски и хочет повторения.

Но всё это – лично ей принадлежит. Таким ни с кем не поделишься.

– Поездка, как поездка, па… Особо и рассказать нечего…

Полина пожала плечами, переводя взгляд хотя бы ненадолго вниз. Будто ногти рассматривает. Краснеет моментально, забрасывает ногу на ногу.

Потому что тут же вспоминает, как впивалась ими в голую спину Гаврилы. Какая она твердая и широкая.

Поля прокашливается, поднимая взгляд в потолок. Там, вроде бы, ничего не напоминает. Потом на отца…

– Вам бы с мамой тоже съездить куда-то, отдохнуть… Ты когда отдыхал в последний раз?

С ней – ещё в детстве. Поля даже толком не вспомнит, когда…

Отец уезжает иногда, но обычно это обусловлено бизнес-встречами, форумами какими-то… Мама с ним давно не ездит.

Поля не спрашивала, но вполне допускала, что они давным-давно друг у друга просто числятся. Думала даже когда-то, что у отца, наверное, были или есть любовницы…

Удивительно, но это не царапало и больно не делало. В ней давно умерло детское желание слепить из них троих семью.

Но единственная мысль, что Гаврила мог бы ей изменить – уже рвет душу в клочья. Только он не мог. Он любит. Всё дело в этом.

– Спасибо за заботу, Полина… Я подумаю…

Михаил улыбается. Её имитация заботы засчитана. В разговоре снова пауза.

– Почему с карты деньги не тратила? – которая обрывается на внезапном вопросе. Поля хмурится, сердце снова ускоряется…

Она действительно не тратила. Думала, не лишним будет перестраховаться. Оказалось, права… Только вот…

– Почему проверял? – наверное, её встречный вопрос может быть промахом. Лучше просто объясниться. Логичный вариант у нее есть. Но ещё есть гордость. И ещё есть те самые пресловутые границы, которые она так хочет сохранить…

– Мои деньги… Моя дочь…

Ответ Михаила звучит абсолютно буднично, а у Полины внутри вспыхивает.

Ей девятнадцать. Она взрослая. Попавшие на ее счет деньги – её. И жизнь тоже собственная…

– Если ты меня в чем-то подозреваешь, па…

– Кто сказал о подозрениях? Просто с чего вдруг скромность? Или платила не ты? – В ожидании ответа отец приподнимает бровь. Он готовится услышать историю об обеспеченном ебаре, скатавшем его дочь в Вену под прикрытием поездки с подругой. А у Поли её нет.

– Нал, па… Я платила налом. Его мне ты тоже даешь.

Поэтому она выдает заготовку, продолжая чувствовать, что гадко…

Почему все вокруг так зациклены на деньгах? Что отец, что Варя…

Они же уже счастливые – у них есть больше, чем нужно на десять жизней. Это должно свободу давать, а не ограничивать. А её как душит…

– Ладно. Не обижайся. Торопиться некуда. Гуляй, пока молодая… Умницей будь главное…

Полина послушно кивает, опуская глаза.

Она давно не умница. Зато она живет. Мечтает и совсем не планирует. Будь, что будет.

– Водитель твой…

Отец сегодня – спонсор её будущего инфаркта. Снова взводит сердце, заставляя посмотреть на себя.

– У него испытательный кончается. Брать на постоянное не хочу.

Михаил произносит без единой эмоции.

– Почему? – Полина умирает внутри, а внешне остается такой же, как он – очень условно заинтересованной.

Полина молиться готова на то, что поначалу казалось идиотской идеей Гаврилы, попыткой обвести вокруг пальца ее отца. Без этого у них было бы в разы меньше времени друг на друга. Они бы виделись раз в неделю, да и то по несколько часов. Она не выдержала бы…

– За месяц два отгула взял – много.

Поля знает, что это за отгулы. Его пырнули ножом – отлеживался. Но отцу не скажешь. Да и подозрительно будет, если она бросится оправдывать.

– Меня он устраивает, если спрашиваешь для этого…

– Для этого, Поль… Для этого…

Полине очевидно: ей обязательно нужно выдержать отцовский взгляд. Самой кажется, что получается.

– Про дядьИгоря не спрашивал, увольнять ли…

Она даже колкость себе позволяет. Неважно, что сама Гавриле давно простила. Отцу напоминает.

Он оценивает – ухмыляется… На кресле откидывается, смотрит с легкой насмешкой…

– Теперь спрашиваю. Про этого… Он молодой, мне это не нравится. Но Туров хвалит. Источника информации у меня два. Вот и интересуюсь…

– Если Туров хвалит – я против не скажу.