Нарушая все запреты

Господи… Он же правда невероятный. С ним ничего не страшно. Невозможно бояться просто. А теперь часть её Душевного внутри, получается…

Немного душевности в ней.

Глаза Полины снова мокреют, Гаврила наблюдает за этим, укутывая теплом…

– Я же ничего не умею… Ты же меня бросишь… – а потом её обливает ушатом холодной воды. Паникой кроет…

– Тихо, Поль… Ну тихо… – у Полины учащается дыхание, она за шаг до новой серии рыданий, но Гаврила не дает. Гладит руки, не позволяет взгляд отвести. Держит собой её внимание, а заодно и дамбу от прорыва. – На этих выходных в Любичи съездим. Как смотришь на это?

Спрашивает для Полины как-то неожиданно. Она чуть замирает…

Теперь необходимость лгать и изворачиваться снова кажется ужасной. Они уже доврались. Вляпались.

– Зачем? – предложи он еще вчера, Полина до потолка бы прыгала. С тех пор, как вернулись оттуда, всё ждала повторного приглашения. А он почему-то не звал… Сам не ехал. Наверное, меньше соскучился, чем она. А ей просто стыдно было говорить, что соскучилась.

Ей Любичи опять снились много раз. Теперь реальные.

Будто это её место. Совершенно её.

Гаврила не отвечает прямо. Смотрит как-то загадочно, губы дрожат у него… Снова руки приподнимает. Целует, гладит.

– Давай венчаться. Я в Бога верю. Перед ним тебя не обману.

Когда взгляд вскидывает – он уже другой. Серьезный до мурашек. У Полины во второй раз возникает желание поежиться.

– Ты только пойми... – но вместо этого она слушает, затаив дыхание. – Мы либо вдвоем прыгаем и взлетаем. Либо ты трусишь – и разбиваемся. Мне разбиться не страшно, но я лететь хочу.

Она понимает. Чувствует себя правда как за шаг до прыжка с обрыва. И понятия не имеет, есть там сзади крылья или нет.

Но он снова довериться просит. Полина кивает.

* * *

– Мне сок, пожалуйста… – Полина останавливает официанта, который успел поднести бутылку к ее бокалу. Смотрит на парня с улыбкой. По девичьей коже мурашками идет осознание, что её просьба не осталась без внимания.

У них снова обед на две семьи. Новая серия дебильного сватовства. Но теперь всё выглядит совсем пародийно. Потому что она беременна от парня, который когда-то избил Марьяна и испортил ему машину в наказание за излишнюю самоуверенность. А потом устроился водителем к её отцу и больше трех месяцев глумился вместе с ней, пользуясь оказанным доверием.

Но об этом пока никто не знает.

Только теперь уже даже призрачного шанса нет, что не узнает.

Ребенка не скроешь.

Создается впечатление, что её просьба о соке – чуть ли не главное событие за столом. Все молча и внимательно наблюдают, как Полине наполняют стакан.

Она подносит к губам, пьет жадно…

– Всё хорошо, дочь? – вопрос задает отец, привычно сканируя взглядом. Но сейчас Полина постоянно в стрессе. Смотри он или нет – неважно. Поэтому особого страха это не вызывает.

– Голова болит, – Полина отвечает, хмурясь и прижимая пальцы к виску. Это ложь. Но нежелание пить алкоголь всё равно нужно как-то объяснить.

– Молодая ты для головных болей, Полинка… А всё туда же… – отец Марьяна и Варвары пускает абсолютно неуместную шуточку, чтобы самому же и рассмеяться. То ли из уважения к нему, то ли всем действительно такой юмор залетает, но остальные реагируют тихими смешками.

– Погода меняется…

В её пояснении вроде как уже не нуждаются, но Полина всё равно бубнит себе под нос, пожимая плечами. Колупается в тарелке и старается заставить себя хотя бы что-то съесть. А еще не естьсебякаждую чертову секунду.

Сегодня по сути третий день её осознанной беременности.

Гаврила сказал ей стараться не нервничать и жить, как будто ничего не поменялось. А он пока… Всё подготовит.

Поля старается. Очень-очень старается быть умницей.

Дергается, когда к ней откуда-то сбоку тянется рука.

Варвара делает это не столько резко, сколько Полина в напряжении… Как удара ждет…

Получается же, что только Варю пугает. Подруга же просто прикладывает тыльную сторону ладони к ее лбу. Будто температуру меряет…

– Не горячая…

В ответ на слова Варвары за столом снова кивают. Типа волнуются. Типа хоть кому-то дело есть.

А на самом деле… Если Полина сейчас правду скажет – ни в одном взгляде не найдет хотя бы жалости. Уж не говоря о радости.

– Пройдет, все хорошо…

Полина вымучивает из себя улыбку. Скользит взглядом по Варе, даже Марьяна задевает. Потом снова в свою тарелку.

К Кулиничу-младшему она уже давно ничего не испытывает. Даже брезгливости. Холодное безразличие.

Ему повезло, что Гаврила ничего с ним не сделал после того, что услышал, пусть он даже никогда этого не поймет.

Пожалуй, это был последний её жест в его пользу. Пусть живет, как считает нужным. Теперь-то точно без неё.

– Полин, ну как там наши дела-то? Давно не рассказывала ничего…

Лучшее, что могли бы сделать ее родные и близкие сегодня – просто не трогать. Дать мирно отсидеться. Но папа… Он мыслит иначе.

Снова обращается с противоположной стороны столика. Снова смотрит. Ждет чего-то…

– Всё хорошо…

Она понятия не имеет, что он хочет услышать. Поэтому отвечает максимально никак и максимально обо всем.

– Я всё жду, а ты молчишь…