Нарушая запреты (СИ)

Сегодня ветрено, но не слишком, море красиво покрыто белыми барашками волн. Вдалеке торчит старый маяк, а еще край порта и гиганты-танкеры словно голодные студенты в очереди у свободной кассы. Только в отличие от студентов они величественные и спокойные.

— Красиво у вас тут все-таки, — произносит Дамиан, как обычно ощутив мое присутствие спиной.

Накинув капюшон, встаю рядом — Дам обнимает меня за плечо и прижимает к себе.

— Ты же специально "ошибся", да? — спрашиваю, глядя в даль. Огни маяка — словно безмолвный сигнал, что лучшее впереди. Нужно просто идти к своей цели, не отклоняться от курса не смотря ни на что. — Никакой это не Т9.

Он улыбается, с высоты своего небольшого роста я этого, конечно, не вижу, но прекрасно ощущаю.

— В переписке проще говорить о чувствах.

— Ты никому не признавался в любви раньше?

— Нет.

— Да ладно? — поднимаю голову и ловлю его взгляд. — Мне казалось, ты весь такой из себя самоуверенный мачо.

— Так и есть. Только с любовью не складывалось.

— Ты неисправим, — не могу не улыбнуться. — А как ты понял, что это я? Ну, когда мы только начали переписываться.

— Это было несложно — номер я успел дать только твоей подружке, больше никому в этом городе. Она записала его на визитной карточке бара. А та девушка, незнакомка по переписке, сказала мне, что нашла в кармане визитку. Я успел заметить, что у вас с подругой одинаковые куртки.

— Ийя просто перепутала в спешке карманы… — наконец до меня доходит.

— Она не в курсе, да? Ну, что мы с тобой вместе.

Вместе.

Всего одно слово произнесенное им, и за моей спиной будто бы вырастают крылья.

— Нет, не в курсе. Ума не приложу, как ей сказать о нас.

— Рано или поздно она все равно узнает.

— Дам, ты ведь не уедешь обратно в свой Лондон, правда? — может, вопрос не к месту и вообще… но после утренних слов Игната он давит, гложет не переставая. — Не бросишь меня здесь одну? Поклянись, что не бросишь! Я с ума схожу от мысли, что все это может закончиться. Я этого просто не переживу! Прости… я несу полную чушь, да? Я такая идиотка.

— Не смей оскорблять мою любимую девушку.

Я всхлипываю от переизбытка чувств и утыкаюсь носом ему в грудь.

— Мы будем всегда вместе, слышишь? Ну ты чего, — утешает он прижимая меня к себе, и в его тоне столько непоколебимой уверенности.

— Обещаешь?

— Я никогда не нарушаю слово.

— Так ты не уедешь?

— Нет, без тебя не уеду.

— А эти люди… они точно тебя не найдут? Они же угрожали твоему отцу, брату. Оставят ли они тебя в покое? Вас всех? Или так и будешь жить словно на пороховой бочке?

Он размышляет, и мне страшно от того, о чем именно. А потом приподнимает большим пальцем мой подбородок.

— Не думай об этом, хорошо? Зачем забивать голову какими-то "если". Пойдем лучше погуляем?

И мы идем гулять, оставив сомнения и тонну вопросов за спиной. Еще не зная, что совсем скоро все круто изменится.

* * *

Когда возвращаюсь домой, вижу в коридоре обувь отчима — его выписали из больницы. Он все еще не спит, в гостиной горит свет, а время хорошо за полночь.

Внутренности словно льдом сковывает, я точно знаю, что сейчас будет. Я безбожно, вопиюще сильно опоздала!

Собираюсь тенью проскочить в свою комнату, надеясь, что он не слышал, как я открывала входную дверь. Но увы — он появляется в дверном проеме. На заросшем седой щетиной лице внушительные гематомы, нога перебинтована от бедра до стопы, в руках костыли.

Понимаю, что при всем желании он не сможет сейчас наказать меня как-то физически, но страшно от этого меньше не становится.

Предвижу оскорбления, угрозы, мат — все то, что регулярно слышу в свой адрес многие годы, но он на удивление ничего не говорит. Просто сканирует меня пристальным нечитаемым взглядом и, стуча костылями по деревянному полу, медленно скрывается на кухне.

Сказать, что я в шоке, это не сказать ничего. Списываю все на действие успокоительных, что ему там кололи и, не веря своему счастью, закрываюсь в своей комнате.

Ну нет, не может быть такого. Чтобы человек вот так внезапно, словно по щелчку, стал другим. Наверняка утром отыграется как следует.

Но когда наступает утро, и я перед уходом в колледж захожу на кухню, он уже сидит за столом. Но на меня демонстративно не смотрит.

Ни брюзжания "где ты вчера шлялась допоздна", ни морального давления. Ни-че-го.

Наконец-то, спустя столько лет морального террора, он от меня отстал.

Забегая наперед, скажу — с этого дня он больше никогда не трогал ни меня, ни маму с Артемкой. Да и жить ему оставалось тогда уже недолго.

Часть 20

Сегодня ночью выпал первый снег, да такой, что за какие-то несколько часов намело недетские сугробы. Переобуваюсь в угги, зимнюю парку, надеваю на голову ярко-желтую шапку-бини и выхожу в слепяще-яркое утро.

Настроение волшебное, начинает казаться, что теперь в моей жизни точно наступила светлая полоса, такая же белая и чистая, как сегодняшний снег. Будущее уже не пугает. Наоборот, впервые оно видится мне в радужных красках.