Нарушенная заповедь

С этим решением нельзя было не согласиться. Федор Лебедев, которого за глаза в «Апогее» величали профессор Лебединский, или просто профессор, действительно был в компьютерном деле докой.

– Хорошо. Вы пока идите отдыхать, – сказал Рыбак, – а я тут посижу, подежурю. Вдруг наш похититель еще что-нибудь напишет.

На самом деле Рыбак был уверен, что до понедельника похититель не объявится, но ему хотелось быть рядом с Симбирским – мало ли, что тому взбредет в голову. Еще поедет сам в больницу воевать с Кристиной.

– О`кей, только если что – позови меня, – хмуро сказал Кирилл Петрович и, подхватив за горлышко бутылку, удалился, позабыв поинтересоваться, не голоден ли его сотрудник. И это было тоже не похоже на него. Он, разумеется, предпочитал не вникать в чужие проблемы, но старался придерживаться неписаных законов гостеприимства, по крайней мере, в офисе.

Глава 22

Конечно, перед такой непростой поездкой необходимо было набраться сил и хорошенько выспаться, но сна не было ни в одном глазу. Вспомнилась бабушка, советующая при бессоннице считать слонов. Кристина представила слона – огромного, с впалыми боками и повисшими ушами. Маленькие глаза глубоко утопали в морщинистых складках кожи, отчего взгляд казался мудрым и бесконечно скорбным.

– Привет! – сказал вдруг слон бабушкиным голосом.

Кристина присмотрелась хорошенько и поняла, что никакой это не слон, а любимое бабушкино кресло, «вольтеровское», так она его называла, а в нем сама бабушка в любимом жемчужно-сером платье.

– Привет! – сказала Кристина. – Как ты тут оказалась? Ты же умерла!

– С тобой умрешь! – с упреком ответила бабушка. – Опять удумала какую-то эскападу.

– А что, по-твоему, я должна смотреть в потолок и оплакивать свою несчастную жизнь?

– Нет, конечно. Но лететь на самолете в другой город – это явный перебор.

– Ба! – разозлилась Кристина. – Ну неужели ты хоть раз в жизни не можешь поддержать меня?

– А я, по-твоему, чем занимаюсь?

– Как всегда, читаешь нотации. Почему ты всегда считаешь, что я ни на что не способна?

– Дурочка! Ну кто тебе такое сказал? Ты замечательная девочка!

– А почему ты никогда раньше мне этого не говорила? Ведь каждому человеку необходимо знать, что хоть кто-то на свете считает его замечательным.

– Это непедагогично!

– Ах, непедагогично! – вскричала Кристина. – А ты знаешь, что из-за этого возникают проблемы с самооценкой!

– Девочка моя! А ты знаешь, что у людей, страдающих манией величия, возникает куда больше проблем, чем у тех, кто себя недооценивает? К тому же, восхищаясь каждым поступком малыша, мы зарождаем в нем зависимость от нашей реакции. Слова «замечательная девочка» выделяют не поступок ребенка, а его самого. Получается, мы таким образом превозносим его как личность, а не хвалим действия. Ребенок, привыкший к постоянной похвале, во взрослом мире, будь то детский сад или школа, без поощрительных слов начинает ощущать себя, мягко говоря, неуютно.

– Не волнуйся, уж что-что, а приобрести зависимость от твоей реакции мне точно не грозит, – буркнула Кристина. – То есть ты хочешь сказать, что никакого толка из моей затеи не выйдет, Ася через две недели помрет, а я пойду на биржу искать хоть какую-нибудь работу?

– Все в твоих руках, – немного помолчав, ответила бабушка.

– Это что – такая универсальная отмазка?

Бабушка хмыкнула.

– Есть старинная притча об одном завистнике, решившем посмеяться над мудрецом, которого все очень любили и к которому приходили за советом в трудные моменты. Завистник поймал бабочку и зажал ее меж сомкнутых ладоней. Спрошу у него, жива ли бабочка, – решил он. – Скажет, мертва, я разомкну ладони, и бабочка улетит. Скажет, жива, я сомкну ладони, и она умрет.

– Понятно, – кивнула Кристина. – И как эта притча соотносится с моей ситуацией?

Бабушка улыбнулась.

– Все в твоих руках, сказал мудрец завистнику. Все в твоих руках, девочка моя.

Кристина почувствовала, как губы сами по себе расползаются в улыбке, и открыла глаза. Вот это да! За окном уже разгорался поздний зимний рассвет, в призрачном свете которого фигура сидящей на кровати Аси выглядела какой-то чрезмерно агрессивной.

– Кристина! – почувствовав, что соседка уже не спит, бросилась она в нападение. – Я считаю, что вся эта поездка… – атака захлебнулась, едва начавшись.

– Ася, ну мы же с тобой все решили! Я тебя за шкирку не тяну. Оставайся.

– Ты такая хорошая, – после непродолжительной паузы всхлипнула Ася, – сейчас редко встречаются такие… Которые готовы помочь… – дальше она не договорила – помешали слезы.

А Кристине вдруг стало ужасно стыдно, и она благодарила утренний полумрак, скрывающий ее смущенное лицо.

Дальше все пошло по плану. Правда, с большим скрипом. Андрей Андреевич ни в какую не соглашался отпустить пациенток домой. И тут на «сцену» вышла Ася. Дрожащим голосом, которому поверил бы даже Станиславский, она поведала доктору грустную историю о бабушке-соседке, которая почему-то не подходит к телефону, может быть, ей нужна помощь, а ей, Асе, даже некого попросить навестить старушку.

– А вам, Светлова, кого нужно навестить? Дедушку-соседа?