Читаем Нарушитель границы полностью

Из окна казалось, что поезд повис над краем пропасти, под которым глубоко внизу сияло море. Иногда из-за края выпирал, и далеко, галечный берег с линией прибоя. Над горизонтом стояло солнце, и, потягивая шампанское, я щурился на сверканье предзакатной дорожки, мысленно повторяя строфы из «Евгения Онегина»: Придет ли час моей свободы? Пора, пора! — взываю к ней; Брожу над морем, жду погоды, Маню ветрила кораблей. И как там дальше…..По вольному распутью моря Когда ж начну я вольный бег? Пора покинуть скучный брег Мне неприязненной стихии И средь полуденных зыбей, Под небом Африки моей, Вздыхать о сумрачной России, Где я страдал, где я любил, Где сердце я похоронил. Вот именно. Я тоже… Иногда я думаю, что Маяковский был прав, предлагая «сбросить Пушкина с корабля современности» за борт. С точки зрения внутренней логики системы, оно было бы верно: и Пушкина, и вообще всю русскую классику. Разве не она, не тот же затверженный в школе наизусть роман в стихах вселяет в нас эту проклятую «охоту к перемене мест». А после тебе десятку лепят. За попытку изменить «социалистической Родине». И кто виноват, я спрашиваю? Кто, как не Пушкин? Солнце уходило на свободу, и по эту сторону вагонного стекла меня терзала печаль. От косых заходящих — достоевских — лучей мне и в Питере всегда было грустно, но здесь, у моря, у территориальных вод, впору было просто выть от тоски. И не оттого, что так уж хотелось в Турцию, вовсе нет: просто заострилось чувство сиротства. Бритвенное лезвие горизонта зарезало солнце, отпуская его, кровоточащее, на запад подыхать. Потом драматический этот вид стал удаляться, нас относило все дальше от края обрыва пронеслись крыши какого-то поселка, и море скрылось, небо стало меркнуть, и последний фужер «Советского шампанского» выпил я, Эльза, за тебя. Прощай.

* * *

В Сочи, столицу советских субтропиков, поезд пришел ночью. На привокзальной площади пассажиры тут же разделились на «организованных» курортников, которые распределились по присланным за ними санаторным автобусам, и на «дикарей» вроде меня. Я прислонился к гладкой базальтовой колонне и закурил. Я был на юге. Тянуло сортирной хлоркой. Сквозь сажу ночи проступали звезды. Большие и много. В свете фонарей видны были обильные клумбы с цветами. Волосатые стволы пальм торчали прямо из земли. Передо мной возник смуглый брюнет. Сетчатая «бобочка» обтягивала мохнатую грудь.

— Диким способом?

— Диким.

— Один?

— Один.

— Могу предложить койкоместо. Полтора рубля сутки, задаток вперед за неделю. Море рядом. Условия не ахти, но с пропиской возни не будет. Устроит?

— Вполне.

— Тогда иди к той бежевой «Победе». Во-о-он, за теми пальмами. А я сейчас.

Он вернулся с укомплектованной группой дикарей-одиночек обоего пола, погрузил нас в «Победу» и повез, инструктируя по пути, что если участковый пристанет, говорить ему, что мы родственники Махбуба Казбековича Ибрагимбекова, и тем самым закон прописки не нарушаем.

— Не поверит, — усомнилась одна славянка, на колене которой я вынужденно сидел левой ягодичной костью, — уж очень вы… загорелый.

— Десять лет верит, — успокоил ее бизнесмен. — У нас милиция доверчивая, — и оглянувшись от руля, блеснул оскалом золотозубо-южной улыбки: — Жить все хотят, да? Как на вокзале карболкой, потянуло душком всепроникающей коррупции.

Ехали мы долго и неудобно. Потолок «Победы» сгибал мне голову, мякоть колена, на котором я сидел, вызвала абсолютно неуместную эрекцию, в окно, как я ни выворачивался, ничего толком было не разглядеть, кроме оттенков черноты. Ясно было, что море неблизко, и везут нас в гору. При попытке бросить взгляд сквозь заднее стекло я въехал локтем в пышную грудь славянки. «Прошу прошения», — сказал я сердито. «Ничего-ничего, молодой человек, — радушно ответила она. — В тесноте, но не в обиде. Вы поудобней располагайтесь». И подсунула под меня второе колено. Видимо, привычка ездить в туго набитом транспорте стерла у дам потребность в неприкосновенности кожных покровов. Взъехав на гору, «Победа» остановилась у обнесенного проволочной сеткой дачного участка. Хозяин запер машину в гараже, пропустил нас в калитку, которую запер изнутри, и повел вниз, крутыми каменистыми ступенями. Мы спустились глубоко, ниже террасы каменного дома, свернули налево. Выстроенный на крутом откосе, с тыла дом имел четыре этажа. За отпертой дверью тусклая лампочка осветила длинное помещение с цементным полом. Кровати стояли тесно, как в пионерлагере или больнице.

— Там, — показал хозяин, — мужская половина, здесь — для прекрасных дам. Располагайтесь. Доброй ночи! Половые половины были разделены ситцевой занавеской.

Рядом со мной разделся, бросая на меня взгляды, — унылый тип лет тридцати, похожий на неудачника, застрявшего в средней школе на должности учителя черчения. Дам было четверо, и с кровати я созерцал на занавеске стриптиз теней, которые возбужденно переговаривались, уже познакомившись.

— Неужели это мясо может кого-то возбуждать? — с отвращением прошептал мой сосед. Я молчал, поскольку — увы! Возбудило.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Битва за Рим
Битва за Рим

«Битва за Рим» – второй из цикла романов Колин Маккалоу «Владыки Рима», впервые опубликованный в 1991 году (под названием «The Grass Crown»).Последние десятилетия существования Римской республики. Далеко за ее пределами чеканный шаг легионов Рима колеблет устои великих государств и повергает во прах их еще недавно могущественных правителей. Но и в границах самой Республики неспокойно: внутренние раздоры и восстания грозят подорвать политическую стабильность. Стареющий и больной Гай Марий, прославленный покоритель Германии и Нумидии, с нетерпением ожидает предсказанного многие годы назад беспримерного в истории Рима седьмого консульского срока. Марий готов ступать по головам, ведь заполучить вожделенный приз возможно, лишь обойдя беспринципных честолюбцев и интриганов новой формации. Но долгожданный триумф грозит конфронтацией с новым и едва ли не самым опасным соперником – пылающим жаждой власти Луцием Корнелием Суллой, некогда правой рукой Гая Мария.

Валерий Владимирович Атамашкин , Колин Маккалоу , Феликс Дан

Проза / Историческая проза / Проза о войне / Попаданцы
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор