Нарушители

Таких катеров на их базовом корабле имелось целых четыре. Стоила эта модель, как большой город — потому что на ней было всё. Длина — сорок метров, если не больше, конфигурация блочная, трансформер — можно разбить катер на кучку шариков, потом снова собрать... можно — в пыль… правда — на хрен это все нужно… Реанимационные блоки, универсальные синтезаторы… Хорошая машина. Она одновременно находится в целых восьми измерениях, и лишь Сихес известно, для чего это может пригодиться. Сэфес вполне обходились шестью. Катер снабдили всеми мыслимыми и немыслимыми функциями, в автономном режиме он мог легко продержаться лет двести.

Муть и чушь. Костыли.

Дело в том, что ни один уважающий себя Сэфес таким катером не воспользуется. И любым другим — тоже. Ну, разве что для забавы, во время отпуска. Зачем тебе катер, когда ты можешь перемещаться в Сети, как по родному дому, и переход из одной галактики в другую занимает у тебя долю секунды?.. Даже базовый корабль — и тот, по сути дела, предназначен не для полетов...

Так что сам факт того, что семьсот восемьдесят пятый экипаж Сэфес Энриас сейчас собирал свои мозги в кучу в таком катере, был показателем, что экипаж лажанулся по полной программе.

— Блин, — сказал Пятый, оглядываясь. — Дожили…

Лина он нашел во втором реанимационном блоке. Тот еще не пришел в себя, и Пятый понял, что Лином занялись часа на два позже. Рыжему сейчас было так же плохо, как и самому Пятому недавно — но ничем помочь было нельзя. Вмешиваться в процесс выхода — еще хуже, чем неправильно построить схему прогрессии…

Пятый оделся в форму, вздохнул. Где же вы, любимые мои джинсы и рубашка в клеточку?.. Щелкнул по стене пальцем, взглянул на себя в возникшее зеркало, покачал головой. Ну и рейс!.. Куда мы влезли на этот раз?.. Что произошло?

Восприятие действительности в рейсе и обычной жизни очень сильно разнилось. Пятый знал, что никогда не сумеет описать словами то, что происходило с ним в Сети — просто потому, что этих слов не существовало. Некий фактор заставил экипаж начать полемику вместо того, чтобы вернуться… полемику, которая для экипажа едва не закончилась печально.

Он посмотрел в свое отражение — и оно ответило его взгляду. Что-то возвращалось, он вглядывался — и там, в самой глубине, за собственным зрачком, видел — что именно. Наверное, так выглядит душа. Нельзя столь долго оставаться мертвым, это неправильно, я раскаиваюсь, Боже мой, как же я так… Отражение не отводило взгляд, но теперь он переставал быть безжизненным, теплел — а оживающая душа болела всё сильнее. Усилием воли он заставил себя шагнуть назад, еще раз глянул в зеркало.

Да, мы почти не меняемся… Интересно, что нужно с собой сделать, чтобы хоть немножко потолстеть?.. Ну, право слово, стыдно… Последние двести лет Пятый весил не больше сорока пяти килограмм. Волосы, как всегда — ниже плеч, седые, встрепанные. «Выгляжу, как дурак, — подумал Пятый с отвращением, — как Лин тогда сказал?.. Тощее седое нечто?..»

Зеркало исчезло. Пятый поплелся в столовую — захотелось пить. Если быть честным с самим собой — не пить, а выпить. Если уж совсем честно, «захотелось» — слишком гуманное слово. Выпить было просто необходимо…

***

Проснувшийся Лин обнаружил друга сидящим на полу посреди каюты. Возле Пятого стола полупустая бутылка с наспех синтезированным непонятным пойлом, рядом с бутылкой лежала коробка с печеньем из рибира (единственной едой, которую Пятый любил), и валялась пачка сигарет.

— Привет, — еле ворочая языком, сказал Пятый. — Ты как?..

— Пятый, — проникновенно начал Лин, садясь, — когда ты успел, а?..

— Ну… — тот задумался. — Значит, так… ГайкИ от нас свалили пять часов тому как… я проснулся два часа назад… ты проснулся сейчас… Во! За эти два часа, — отрапортовал он.

— Молодец, — Лин с трудом слез с кровати. — Лучше бы пожрать сообразил хоть что-то…

— Сам… сообрази… Лин, что это было, а?..

— Что было? — Лин нахмурился. — Гадство было. Особенно мне не понравилось гайковская лапа на моей башке и синхронизация… хм... они дышат не так.

— Это да… иди, ты же есть хотел…

Лин махнул рукой и поплелся в сторону кухни. Вернее, час назад Пятый решил, что сегодня кухня будет «вот тут», и сейчас Лин, тихо ругаясь про себя, пытался понять — что же такое его друг с пьяных глаз успел нагородить на катере?.. Тихий ужас.

— Ты что пьешь? — спросил Лин, вернувшись.

— Не знаю, — Пятый понюхал бутылку, поморщился. — Но градусов пятьдесят там есть.

— Дай.

— Сам возьми.

— Нет, ты.

— Нет, сам.

— Нет, ты!..

— Нет, я сказал!

— Дай!..

— Пошел вон!

Через полчаса они сидели на кровати, которую Лин увеличил до неимоверных размеров, пили пойло, закусывали всё тем же печеньем. У Лина не хватило сил хоть как-то сформулировать адекватный заказ на синтез, а у Пятого получалось делать только алкоголь. Печенье у него просто было с собой, как выяснилось позже.

— Уф, — констатировал Лин, — выбрались. Не верится даже…

— Это точно, — подтвердил Пятый.

— Подумать только! — оживился Лин. — Один-единственный инфернальный мир — и какие страсти!

— Он не инфернальный.

— Вишневый, инфернальный, — не согласился Лин.