Наруто - Кровавые тени войны (СИ)

Сурово нахмуренное лицо куноичи чуть расслабилось, и она кивнула, мимолетно улыбнувшись самыми уголками губ, а я отметил, что подчиненная больше не выказывает недовольства недавним решением — в лагере по любому должен был остаться кто-то из совета и выбор пал именно на Учиха, к ее не скрываемому неудовольствию, как обладавшую достаточной силой и уважением со стороны рядового состава.

Рядом ревниво засопела Кушина — как же, не ее хвалю, а какую-то смазливую куноичи — но я уже сосредоточился на наведении порядка в лагере, распределяя между собравшимися вокруг членами совета наиболее срочные задачи, отлично понимая, что в ближайшее время будет не до командования. Даже по самым скромным прикидкам, на восстановление хотя бы минимально необходимой боеспособности армии на подконтрольном участке фронта уйдет несколько дней напряженной работы в лазарете с задействованием множества клонов. Слава Ками, соратники в излишнем контроле не нуждались, прекрасно понимая, что от них требуется и зря мое время не тратили, позволив уже через четверть часа переместиться в лазарет.

Все это время сверливший мне спину взгляд Сарутоби Хирузена я показательно игнорировал. Хочет старик увидеть, как у меня получается справляться с командирской должностью, пусть наблюдает, главное, чтобы не мешался под ногами. Пока добирались с поля боя, под напором Кушины и Изао я чуть более подробно рассказал о противостоянии с Райкаге — без подробностей, исключительно для поднятия морали подчиненных и повышения собственной репутации — о чем слухи очень быстро разошлись по лагерю и рядовые чунины теперь провожали меня еще более восторженными взглядами, чем раньше, а джонины демонстрировали уважение.

Естественно, старику это сильно не нравилось, тут даже особо наблюдательным не надо быть, чтобы это понять, но поделать бывший Хокаге ничего не мог. Впрочем, надолго он задерживаться не стал и убедившись, что Кумогакуре повторного наступления на нашем направлении не планирует, отбыл обратно в главный штаб. Скатертью дорожка! Хоть никто над душой стоять не будет.

В лазарете первым делом я направил всех ирьенинов поднимать на ноги наименее раненых, дал в подмогу троих каге буншинов, а сам оккупировал помещение с установленным не так давно комплексом печатей и принялся за «воскрешение» погибших бойцов, мимоходом радуясь, что обилие чакропроводяшей бумаги позволило наделать достаточно запечатывающих свитков не только для хранения свежих трупов, но и пленных, куда убирали уже наших не безнадежно погибших джонинов. Конечно, без соответствующей пропитки и обработки первые продержатся не дольше трех месяцев, а вторые чуть меньше месяца, являясь по сути своей одноразового применения, о чем владельцы были предупреждены, но… Подобный перевод ценного материала полностью окупался во время боевых действий.

Посмотрев на три с лишним десятка свитков, сваленных подчинёнными на небольшом каменном столе в углу помещения, я вздохнул и пошел в них копаться. Отмеченные сверху ироглифами «тело» откладывал в сторону, а вот без всяких пометок разворачивал и изучал печати с небольшими комментариями под ними от тех, кто запечатывал, отыскивая всех погибших джонинов. Больше всего попадалось чунинов, которых я пока игнорировал, но некоторые приписки подчиненных к печатям вызывали нервный тик и мимолётное сожаление, что вообще заморочился с подобной практикой.

«Шикарная куноичи Кумо, за воскрешение плачу сто тысяч рьё, Кисао.»

Эту самую Кисао Сенджу я неплохо знал — опытный джонин двадцати трех лет, талантливая и очень сильная, года через два точно преодолеет планку А-ранга, если раньше не убьют. Но при этом, сия дамочка души не чает в своем младшем брате, пару лет назад получившем звание чунина и даже не спрашивая, можно догадаться, для кого предназначена данная куноичи. Движимый неожиданно проснувшимся любопытством, я коснулся пальцем печати и подал немного чакры — недостаточно, чтобы активировать распечатывание, но в самый раз, чтобы обследовать ее содержимое. И на мгновение замер, получив отклик, после чего хмыкнул — стало понятно желание Сенджу заполучить вражескую куноичи в свои руки, и я теперь даже не уверен, что как подарок для брата, а не себе в полное и безраздельное пользование. Запечатанное в свитке обнаженное тело принадлежало самой прекрасной девушке, что мне доводилось видеть, а уж красавиц я повидал не мало. Лет пятнадцать-шестнадцать, она еще полностью не расцвела, но уже сейчас пройдя по улице, такая ослепительная блондинка с пышной гривой волос до попы и идеальными округлостями фигуры заставит сворачивать шеи не только мужчин всех возрастов, но и большей части женщин. Как такую красоту вообще пустили на войну?