Наруто: Темная Заря

Роан прекрасно знала, что в ходе судебных разбирательств некоторое количество документов может быть утеряно, а вместе с ними и доказательная база, что сделает наличие подобного процесса не просто недействительным, а противозаконным. А так как ни следствие, ни судебный орган не захотят нести потери из-за своей преступной халатности или же попустительства, то все выставят так, будто Советник не предъявил достаточных доказательств и тут правда будет на сторону предателей, ибо сила Роан не является законом. Это лишь молот, что кует цепи, а материал - это закон.

— Госпожа… простите… Но чисто гипотетически, могут ли быть среди «них» люди Хокаге-сама?

Десто не был глуп и не надеялся на всеобъемлющую силу начальницы. Он прекрасно знал, хоть и не на практике, как ужасна бюрократическая система и как чудовищно все приплетено. Высшая власть представляет из себя запутанную паутину из связей, личных знакомств, родства и сотрудничества. Иной раз сам Хокаге закрывает глаза на проделки некоторых индивидов, чтобы тот своим халатным поведением подталкивал, тем самым обличая, дураков и самонадеянных глупцов на преступление. Выстроенная годами система готова была рухнуть под тяжестью меча Роан. Но весьма может быть, что вместе с этим мечом вниз рухнет и сама Роан, а следом за ней и он.

— Да могут. И даже больше - будут. Хокаге, советников, глав кланов, аристократов, даже Дайме, не говоря о мелких тварях, проплаченных торговцами.

Бланш прекрасно знала о подобном, не могла, конечно, назвать имен всех, но некоторых индивидов точно. Например, член культурного совета, что ответственен за моральный облик деревни и жесткую регламентацию правил «поведения» бизнеса в районах деревни, был старым другом тестя Сарутоби. Самого тестя в живых уже нет, но друг жив, да и жена Хирузена пока жива, а значит жива и старая память. Отменный взяточник и рукомойщих. Бланш собиралась избавиться от этого, пусть и безобидного, но коррупционера.

— Тогда зачем бросать вызов столь могущественным людям?

Десто не понимал, что Третья Мировая Война не будет столь стремительной, массовой, батальной, как была Вторая. Больше не будут армии бросаться друг на друга, больше не будут штурмовые группы осаждать города и крепости. С появлением Роан правила изменились, будут повсеместно действовать малыми группами и в большинстве своем это будут шпионы, разведчики и террористы. Скопление шиноби для такого чудовища - все равно что мишень по которой нужно один раз ударить. Прошлый опыт показал, что бить по площади она умеет без промахов.

— Дорогой мой, кто сказал, что я бросаю вызов? Я лишь помечаю территорию. Здесь - моя вотчина и здесь работают мои правила, а также закон деревни. Десто, я не воюю за «власть» и даже за «территорию». В их документах, за горой безлики чисел, нахожусь я. Если ты вчитаешься, то все эти бумаги проходят через мой отдел, людей, подчиненных мне. А следовательно, каждый недочет, каждая украденная ржавая монета, будет считаться ушедшей в мой карман. Халатность - такой же грех, как некомпетентность. И подобному оправдания нет.

На самом деле Роан расчищала себе тыл. На место этих старых прохиндеев придут молодые амбициозные идиоты, которые попытаются протянуть руки к богатству ушедших поколений. Но отличие этих будет в том, что их «крылья» будет ломать она сама, а любому, кто протянет к ее петушкам руки, она отрубит по голову. Жестокими репрессиями, неправомерными расправами, а также не менее ужасающим запугиванием, она взрастит новым людей, которые будут радоваться при виде лика Хокаге и ужасаться при каждом вздрагивании его тени.

Но в ее деятельность входила не только «запугивание». Одни в этих жестоких расправах увидят «жестокость», другие «справедливость». Также как будет образовываться группа тех, кто ругает Роан, не принимает ее политику, будут и те, что примут ее мировоззрение и выступят на ее стороне. В публичных казнях левые увидят бессмысленную жестокость и насилие, правые будут лицезреть верховенство права и неизбежность наказания. Крики наивных дураков будут отзвуками взмаха топора палача. И уже в ходе этого процесса, Бланш собиралась насадить ощущение неизбежности наказания. Что за каждый проступок, за каждое преступление, независимо от связей, происхождения, богатства, человека всегда настигнет кара. Подобное чувство невозможно воспитать ни наукой, ни правом, только страхом. Что за твоей спиной всегда будет стоять угрюмы, недовольный палач в пыльном плаще и острым клинком, готовым срубить надменную голову, решившую поднять свой взгляд над всеми остальными.