Наружка. История спецслужб

Чтобы не вызвать подозрения со стороны соседей по дому, где проживал филёр, он числился либо служащим на железной дороге, либо приказчиком какой-нибудь торговой фирмы, чтобы частые его отлучки из дома были оправданны. В крайнем случае, он выдавал себя за городового или стражника. Указанных должностей он не выполнял и прикомандировывался к охранному отделению или жандармскому управлению.

На службе филёры часто выступали под видом торговцев, коробейников, извозчиков. Наиболее опытные из них по своей способности к конспирации, умению найти выход из казавшихся безвыходными положений не уступали профессиональным революционерам.

При первом удобном случае филёр записывал в свою книжку, куда заходил наблюдаемый, сколько там пробыл, в котором часу вышел и т. д. Эту книжку он бережно хранил и по заполнении сдавал заведующему НН. Сообщения филера должны были быть предельно точны. «Охранка» любила правду, ставила ее выше всего, и плохо доводилось филеру, если он сообщал ложные сведения. Если наблюдаемый был ловок и ускользал от слежки, филёр обязан был, не боясь потерять репутацию, донести об этом по службе.

Установив наблюдение за объектом, «охранка» через определённое время подводила итог работы в так называемой сводке НН, в конце которой имелась любопытная диаграмма, графическая сводка наблюдения. Здесь, как в зеркале, отражались все связи и круг знакомств данного лица. Установив образ жизни и связи наблюдаемого, «охранка» внедряла своих секретных сотрудников в его окружение, что удавалось ей почти всегда и везде.

Нельзя не обратить внимания еще на одну мелочь, характеризующую эту организацию. Случалось, филёр, стоя на своем посту, ждал выхода объекта из его квартиры. Если кличка у него была Окунь, а вместе с ним выходили еще трое, то филёр давал им похожие клички: Ерш, Пескарь, Карась.

Эта родственность кличек не случайна: филеру таким образом легче запоминались клички целой группы лиц, за которыми он должен был следить. Благодаря этому, лица, принадлежащие к одной группе или профессиональному союзу, носили всегда родственные клички. Так, например, члены профессионального союза булочников имели клички Жареный, Пареный, Сухарь и т. д.

Бывало, что дежурный филёр давал какую-нибудь кличку лицу, уже окрещенному другим филером, но путаницы из этого отнюдь не выходило: отделение быстро разбиралось в своих диаграммах и устанавливало тождественность двух кличек, сообщая об этом филерам. Но большей частью такие ошибки вскрывали сами филеры при передаче взятого под наблюдение с рук на руки или на вечернем общем собрании филеров.

Иногда необходимо было взять наблюдаемого, едущего в Москву из другого города. И оттуда шла условная телеграмма без собственных имен и намека на охранное отделение: просто — Москва, Гнездиковский, 5, Смирнову. Эти телеграммы составлялись в форме торговых отправлений, причем заведующих розыском называли хозяевами, филеров — приказчиками, а наблюдаемых — товаром. В Москве получалась телеграмма: «Благоволите принять товар кашинский едем Петрограда Москву почтовым № 7».

По прибытии в Москву петроградские филеры телеграфировали своему начальству в Петроград: «Товар Кашинский сдан московским приказчикам». Если наблюдаемый скрывался, то телеграфировали: «Товар подмочен». Если наблюдаемый был арестован, филеры слали извещение: «Товар Смирный упакован, упаковка хороша».

Каждый филёр имел при себе карманный альбом с фотографиями известных революционеров. Это была небольшая книжка с листками из полотна, на которые наклеены портреты, а под ними краткий перечень примет. В любой момент филер мог сличить, похоже ли наблюдаемое лицо на одно из имеющихся в его альбоме.

Кроме того, в «охранке» имелись большие исчерпывающие альбомы с фотографиями эмигрантов. В этих альбомах были снимки, сделанные при арестах, и домашние, из семейного круга, и уже за границей. Попадали они в альбомы разными путями, покупались у прислуги, выкрадывались и т. д.

В регистратуре были целые шкафы с фотографиями арестованных по алфавиту, мужские и женские отдельно. Каждая фотография нумеровалась, при ней в конверте хранился негатив, а на обратной стороне — дактилоскопические оттиски пальцев и разные сведения.

Существовала также опись многих московских домов, особо подозрительных, состоящих на учете. С некоторых домов снимались планы и фотографии с указанием проходных дворов.

Ежедневные донесения филёра подшивались в особую тетрадь, и сводка сведений из неё вместе с данными секретной агентуры ложились в основу того писаного «Дела», которое с роковой неизбежностью заканчивалось, по техническому выражению охранного отделения, «ликвидацией», то есть арестом данного лица.

Смотря по ходу дела и интереса к наблюдаемому, «охранка» следила за ним более или менее продолжительное время, а потом подводила итог работы в так называемой сводке НН, в конце которой имелась любопытная диаграмма — графическая сводка наблюдения.