Наружка. История спецслужб

Мы не любили работать с будущими разведчиками родом из азиатских республик, которых готовили, очевидно, для работы в восточных или африканских странах. Часто они под наблюдением метались, пытались оторваться от слежки, прыгая в вагоны метро или электрички перед закрытием дверей. Нам же разрешения на плотную, открытую слежку не давали, и мы, таким образом, оказывались в гораздо худшем по сравнению с объектами положении…

Наша бригада «в общем и целом» проходила эти стажировки удовлетворительно. Запомнился один случай — и смех, и грех. Работали за молоденьким военным из ВДА — Военно-дипломатической академии, скромно одетым, невзрачным парнем.

Работа не заладилась с самого начала: паренёк как-то разбросал нас всех, я остался с ним один (приехал на метро в Сокольники) и стал названивать по телефону дежурному по отделу, одновременно покрикивая в микрофон «воки-токи», чтобы подтянуть ребят. Военный сел в совершенно пустой автобус — я за ним не полез, был уверен, что уже намозолил ему глаза.

Подтянулся Петрович на машине, потом и остальные. Кто-то хорошо знал маршрут автобуса, на котором уехал наш паренёк, и решили двумя машинами — одна по маршруту, другая по параллельным «просекам» — пройтись по Сокольникам. Двинулись не спеша, я был уверен, что мы расшифрованы и хотел просто «додержать» объект до положенного срока.

Через минуту мы увидели «военного» в конце одной из улиц и, не торопясь, пристроились к нему с нескольких сторон…

Мы не видели самой операции по изъятию тайника, но, проанализировав его маршрут и поведение, точно указали место — паренёк на секунду мелькнул в поле зрения одного из нас, отходя от водоразборной колонки.

Последствия оказались совершенно неожиданными. Парень, оказывается, вообще не обнаружил за собой наблюдения и фактически «завалил» свою операцию и экзамен по НН. Нам рассказывали, он настолько расстроился, что заболел и попал в госпиталь! Мы попросили передать ему наше сочувствие, но — на войне, как на войне.

Победителями в этих играх чаще оказывались, конечно, учебные объекты. Нелегалы вообще творили, что хотели, и уходили от наблюдения почти в любой момент, скрытно проводили любые операции. Наши инструкторы твердили, что это — учебная работа. Нарушения правил движения, опасные ситуации, не дай Бог, аварии должны быть исключены.

С другой стороны — за «потери» объектов взыскивали чуть ли ни как в обычном, а не учебном отделе, после окончания переподготовки на каждого сотрудника составлялась характеристика, где указывалось количество потерь, выявленных операцией, короче говоря, всё, что составляло суть переподготовки. Выглядеть плохо не хотели ни наши объекты, ни мы.»

Андрей Савельев

В газете «АиФ» № 34 от 21.08.2001 можно прочитать статью об истории сотрудника 7-го управления Андрея Савельева. В 1976 году он вернулся домой после службы в армии и по совету друга, сотрудника КГБ, пошёл устраиваться туда на работу. Там предложили следующую работу: «Действовать будете на улице, занятие очень динамичное, с трудно предсказуемыми ситуациями». Он согласился, но в штат взяли далеко не сразу.

Почти год кандидат трудился во внештатной службе 7-го управления, где знакомился… с Москвой. Выглядело это так: Андрей получал на неделю задание изучить, к примеру, участок от Калининского проспекта до улицы Герцена, и по вечерам, после работы на деревообрабатывающем комбинате, старательно, пешком обходил все улицы и закоулки в этом районе. За «внештатку» не платили ни копейки, что с большой точностью позволяло сделать вывод о добросовестности и желании кандидата стать чекистом.

Когда «испытательный срок» подходил к концу и стало ясно, что кандидат будет зачислен в штат, о службе НН с ним начали говорить более открыто. Потом — учёба в спецшколе № 401 в Ленинграде, где в течение года он изучал основы контрразведывательной деятельности, тактику ведения наблюдения, способы и средства связи, маскировку, искусство грима, кинофотодело и многое-многое другое. После школы получил звание прапорщика и должность в «семёрке».

Необходимо отметить, что сотрудники НН всегда находились в негласном штате КГБ, что предполагало полную зашифровку человека. К примеру, даже служебного удостоверения за время работы в «наружке» у Андрея не было. Как нигде не было известно, что он — сотрудник КГБ. Для окружающих он был работником одного из оборонных предприятий столицы.

По мнению Андрея, «семёрка» пользовалась большим авторитетом. Это был настоящий коллектив, где люди близко узнавали друг друга и практически все праздники отмечали вместе. «Семёрка» всегда занимала призовые места в КГБ на всех соревнованиях — спортсмены там, как правило, подбирались очень сильные. Кстати, знаменитая «Альфа» создавалась именно в «семёрке» и долгие годы организационно входила в состав управления.