Нарвское шоссе

– Нет, устроен он так же, и работать с ним одинаково, только детали, видно, в нужных местах расточены или увеличены. Я вообще думаю, что эстонцы его просто из нескольких пулеметов собрали, и, может, даже для учебных целей. У них была какая-то организация вроде нашего Осоавиахима – наверное, это для нее. У нас в Ростове тоже в Осоавиахиме были разные трофейные винтовки, даже одна такая интересная, у которой магазин под стволом был, в виде трубки. Восемь патронов в нем – это здорово, только замучаешься его наполнять. Лады. Ты вторым номером был? Покажи-ка, как пулемет разряжать, а потом…

Потом я показал, как заряжать, как устранять перекос ленты и поперечный разрыв гильзы. Взводный остался доволен и спросил, знаю ли я, как устанавливать прицел и целик. Я сказал, что знаю, но лично из пулемета не стрелял и вдаль не очень хорошо вижу.

– Лады, у нас первый номер реально орел и реально горный, у него зрения на двоих хватит. Да и вообще мы ни разу больше чем на версту не стреляли. Нету здесь степей. Будешь тогда вторым номером, Прошу разжалуем в подносчики. Сейчас познакомлю тебя с народом. Миш! Покинь пост, подойди сюда, с новым человеком познакомишься! Это Миша Купцевич, он из Бобруйска.

– Саша Егорычев, из-под Кингисеппа.

– Пошли теперь к остальным. Познакомишься, место себе оборудуешь, я тебя в график постов и нарядов определю, а потом пойдем оборудованием позиции займемся…

В том «усе», что вел к недостроенному блиндажу, нас обстреляли. Откуда-то слева, немецкий пулемет, длинной очередью. Пули прошли низко над головой и бруствером, заставляя пригнуться.

– Опять он, мать бы его по-за-хатою! Требует немец, чтоб мы не бока отлеживали, а ходы сообщения углубляли! Ну, коль так требует, мы ему навстречу пойдем! И, может, Алибей резолюцию наложит!

– А кто такой Алибей?

– Да это наш ротный снайпер. Он из строительного батальона пришел к нам в Эстонии. По-русски говорит плохо, но стреляет – дай бог! Вообще интересно, как он прицел устанавливает, ведь винтовка у него обычная, а не снайперская. Но ведь не мажет при этом! Вообще у нас в роте, как оказалось, полно всяких талантов, только ювелира еще нет…

Мы прошли к «блиндажу». Пухов громко возгласил:

– «Вставайте, люди русские, на славный бой, на смертный бой!»[29]

И под общий смех мы зашли внутрь.

– Нашего полку прибыло! Хоть не Невский, но Александр! Хоть не князь, но второй номер! Веселись, Прокофий, спала с тебя эта ноша!

Темновато было в «блиндаже», но все же свет через ветки проникал.

– Пех Иосиф, первый номер, из Новороссийска.

Гм, а чего это Пухов его горным орлом назвал? Фамилия не кавказская, и вид блондинистый[30].

– Воронин Прокофий, из Вологды.

Плечи у него – вдвое шире моих, рукопожатие – как у медведя. Захочет – руку сплющит.

– Арнольд Киви, из Нарвы.

Высокий парень, выше меня, акцента почти нет.

– Юрочкин Алексей, из Полоцка.

Какого-то артиста он мне напоминает. Вот вспомнить бы, из моего времени или из здешнего? Со всеми я поздоровался, представился, руки пожал. Я из осторожности опять сказал, что я из-под Кингисеппа, а не про Ригу. Вдруг хоть тот же Арнольд в Риге бывал или по-латышски что-то смыслит. А так вот – перепутал чуток: не родился там, а служил…

– Так, интернациональная команда, кончай отдыхать, нас ждут великие дела! Саш, ты складывай вещи и заступай на пост, смени Мишу. Леша, Осип, Арнольд – углубляем траншею. Проша, берешь Мишу, и идете к старшине за пилой, потом к тем деревьям.

– Товарищ сержант, разрешите карабин осмотреть, я его только от старшины получил. И, если можно, поесть, ведь сутки ничего не ел, кроме пары яблок.

– Лады, только быстро.

Я взялся за карабин, осмотрел его. Ничего, не ржавый. И как-то лучше по руке, чем винтовка. Зарядил, поставил на предохранительный взвод, отставил его к стене. Теперь обоймы в патронташ, его через плечо… А фиг-то – он короче, не на того сделан. Ладно, это потом разберемся, что можно придумать; пока же обоймы сложил в пустую противогазную сумку. Выложил банку и сухари, стал искать по карманам ножик, что подобрал на дороге в Кингисепп.

– Погоди зубы ломать, поменяйся лучше на хлеб. Как раз масло из консервов лучше впитается. А сухари лучше с горячим чаем.

Прокофий протянул мне хороший кусок хлеба. Я поблагодарил, открыл банку… и сам удивился, как быстро все кончилось. Зато сейчас уже жить можно, с набитым-то животом. Подхватил карабин и сумку и пошел на пост. А как здесь на посту смена идет – по уставу или не очень?