Нарвское шоссе

Вот на том и стоял. Гатчинским полицейским (вот, блин, придумали название!) особо со мной возиться тоже не хотелось, потому я везде порасписывался, что не нужно мое исчезновение и травмы расследовать, ко всеобщему удовольствию. И наш родной отдел, куда Катюха подала заявление о моем исчезновении, тоже был очень рад, потому что я нашелся, и статистика стала лучше без всяких усилий к ее улучшению. Понятно, что нагановские патроны я до полиции не донес. Выбросил от греха подальше.

Катюхе позвонили, она молнией прилетела, мобилизовав какого-то парня с работы, на меня кинулась, обняла, потом по шее дала, потом разревелась… И все спрашивала, что со мной произошло, когда отплакалась… Ну, ей я тоже отвечал, что проснулся утром – а вокруг никого. И озеро вроде другое, и ничем я не укрыт. Когда голова трещать перестала, пошел искать и ходил-бродил, пока не вышел к Гатчине, а перед этим ребят-реконструкторов встретил… Про черную свечу я ей рассказывать не стал, а то Катюха эту Эльку саму на свечки переведет. Она такая…

Они тоже, меня утром не увидев, сначала решили, что я пошутил и спрятался, потом искать пошли, полдня искали, и ничего. Как будто я встал и пропал. Надюхин хахаль, который ляпнул, что, может, я в озеро пошел купаться и не вынырнул, заработал сразу два пинка. От Надюхи и от Катюхи.

Поискали-поискали, ничего не нашли; девки обревелись, но пришлось ехать домой. Назавтра Катюха подала заявление о пропаже, предварительно морально уничтожив дежурного, который по старой привычке стал намекать, что не надо никакого заявления – дескать, пробухается и назад вернется. С работы меня, естественно, уволили за невыход в течение недели. Но тут Катюха вооружилась всяческими бумагами и, разогревшись до температуры каления, пошла на склад и навела там шороху, понаделав колбасы из хозяина и его конторы. В общем, меня на работе восстановили, но, когда у меня больничный по руке закончился, я сам уволился.

Отчего? Ну, как бы точнее сказать… У меня было ощущение, как будто я вырос и наши мелкие фокусы на его фоне показались таким ребячеством, которое взрослого человека не достойно. Вы понимаете, о чем я… Без работы я долго не сидел, под Питером и в Питере много чего строится, не все ж там гастарбайтерам трудиться. Так что в итоге жалеть не пришлось. Старое место работы было к дому ближе, но не сидеть же из-за этого там всю жизнь!

Об Ирине, скажу честно, я больше и не вспоминал. Тут все отмерло. Вот сейчас о ней сказал – а в душе никакого отклика нет. Ни радости, ни боли. А про Элину… Вот тут ощущения сложные. Вернись я обратно через день-два после провала в прошлое – я б ее, честно признаюсь, мог и убить. Ну сами поймите – человек попал не в свое время, на войну, его там могут как шпиона расстрелять и не разбираться. Только от ощущения, что ты неизвестно где и отчего, с ума сойти можно! И за что? Если б я ее беременную бросил или СПИДом заразил – это было бы местью, и, может, даже адекватной. А так – просто колдовством побаловалась, и человек провалился!

И не смешно, как в «Коридорах времени», где рыцарь и его оруженосец в наше время провалились, а по-серьезному! Но время прошло, и это желание у меня пропало. Недавно увидел я ее в метро и… прошел мимо.

Может, конечно, надо было отбить у нее охоту к этой дурной магии, но пусть это сделает ее судьба. Чтоб и суд, и наказание были совсем беспристрастными. И не месть это была, а воздаяние. И про себя я тоже много думал. Еще под Кингисеппом стал замечать, что думаю, как почти никогда до тех пор. И не просто о том, где что спереть и чтоб начальство об этом не догадалось, и о разной прочей ерунде – а о том, для чего я живу и что я сделать должен, кроме того как утром встать на работу, а вечером лечь спать. И как я жил до того.

А как я жил? Я жил как самый обыкновенный человек своего времени, человек компьютерно-телевизионного века, сам думал поменьше, а кушал ту жвачку, что мне с утра до вечера в голову вкладывали, и не давился. И жил бы и дальше так жизнью простой и незамысловатой, как туалетная бумага. Так жить легко, пока тебя по перфорации не оторвут, ибо кончился твой метраж.

И что ты сможешь вспомнить про истекшую жизнь, когда она будет заканчиваться? Ничего особенного – столько-то бутылок водки и пива, столько-то девок, столько-то просмотренных клипов, столько-то проведенных лет. Все. Исчислен, взвешен и найден очень легким, как сказано в Библии.