Нарвское шоссе

Но мы ведь не только мою молодость обсуждаем, а и твое будущее тоже. Я на тебя, Саша, поглядел, и товарищи поглядели. И увидели мы неплохого парня. Только этот неплохой парень чего-то недоговаривает. Но врага в тебе не увидели. И есть к тебе такое предложение. Записаться добровольцем. А дальше война покажет, и жизнь тоже покажет, с кем ты. Если мы в тебе ошиблись и ничего в тебе вражеского нет, то останешься ты, как и был, – нашим. Если же есть на тебе что-то – у тебя будет возможность искупить это. Кровью, жизнью, службой – как придется.

Делай шаг, Саша. К нам или от нас.

– В какую сторону к вам шагать, Андрей Денисович?

– А вот сюда. В штаб батальона. Там заявление напишешь о добровольном вступлении в ряды РККА, а дальше начнется всякая бумажная канитель. Тебя зачислят в списки, поставят на довольствие, присягу примешь, красноармейскую книжку выдадут, что податель сего не какой-то там бродяга беспаспортный, а красноармеец, будет в нашей части новый боец и наш товарищ. Но гражданский человек без паспорта и рубашки может бежать, куда хочет. А красноармеец себе такого позволить не может. Как бы ему страшно ни было, он без приказа отходить не имеет права. А уровские части вообще отходить не должны, а обороняться до последней возможности. Вот знаешь про царя Петра Первого? Так вот он про Кронштадт сказал: «Оборону флота и сего места держать до последнего живота, яко наиглавнейшее дело». А для нас везде – Кронштадт. Хоть в Кингисеппе, хоть в Калмотке.

– Понятно, Андрей Денисович. Про то, что дот должен держаться до конца, мне говорили уже. А что такое Калмотка?

– Это такая деревенька неподалеку отсюда. Местные говорят, что там усадьба барона Врангеля была, того самого. Поставят нас туда – будем там оборону держать. Иди пока в штаб, пиши, что надо…

Так вот и первая половина дня прошла. Писал, получал, снова писал и расписывался… И принял присягу. Поскольку один я был такой, то торжественной церемонии, как мне ребята про армию рассказывали, не было. Ни автомата не дали, ни знамя не развернули, ни оркестра. Сперва меня это как-то раздражало, потом я подумал: вот некоторые свадьбу устраивают с автомобилями, фотками, двухдневным гудежом и прочими вещами, а некоторые просто съезжаются и живут без фанфар. И, кстати, сейчас это как-то стало распространено. Вот я и проанализировал, кто из моих знакомых как это делал, и получилось так на так. Так что торжество – это ничего, но и без него можно. С другой стороны – Димка Зубов из нашего дома, что на флот попал, что мне рассказывал? И присяга у них была при оркестре, и автомат в руках держал… Но вот в учебке их так кормили, что аж ветром шатало. Ну и годковщина (это так по-флотски дедовщина называется). А вот я? Кормят вполне так, и никто меня из старослужащих не гоняет за себя что-то делать, когда он под деревом в тени отдыхает. А чтоб в зубы от «дедов» или сержанта заработать – так этого совсем нет. Я как вспомнил, что «деды», по рассказам, перед дембелем ни хрена не делали, только альбом дембельский готовили, и представил себе их же, если б они, как наш Островерхов, пять лет прослужили, а сейчас добровольцем пошли. Пожалуй, «деды» б в таком случае с койки не вставали, и в сортир их салабоны на руках несли. Так что я по этому поводу беспокоиться перестал, но беспокойство никуда не ушло, а повод сменило: оружия у меня нет, и вроде как не предвидится. Хорошо, если воевать не придется, пока оружие подвозят, а если завтра немцы сюда явятся?

Вот я и накаркал: подумал, а потом услышал далекие взрывы, с десяток, наверное. Прикинул, откуда они, получилось, что со стороны Нарвы. Наверное, это бомбежка. Я, конечно, под обстрелом не бывал, но отчего-то думаю, что вряд ли бы при боях за Нарву обошлись десятью выстрелами из пушек или там пятнадцатью. А вот самолет – вполне. Пролетел, сфотографировал, что в городе делается, и сбросил десяток бомб. А куда – ну найдется, там вроде порт есть, железная дорога, что-нибудь военное тоже должно быть.

Таким вот я мыслям предавался, пока шагал обратно, к своим. Прибыл, доложил, что явился, что присягу принял, но оружия мне не дали. Волынцев выслушал, велел взять лопату и копать вместе со всеми ход сообщения. Глубина – как раз с лопату, вместе с черенком, ширина – один метр по верху, по низу – полметра, землю для бруствера выбрасывать в обе стороны. Взял я лопату, стал между Колей и Сашей Мухиным. Дерн уже сре́зали, так что видно, где копать. Теперь – «от забора и до обеда». Свадебный марш отзвучал, начнем мыть посуду за гостями.

До обеда я выкопал метра полтора хода. А на обед дали суп из пшенки, только не совсем суп, а как бы смесь супа и каши. Ну и то хорошо, что не горох – сероводород тяжелее воздуха, значит, в ходу сообщения накопиться может. А то соединим ход, и пойдет волна газа по нему.