Нас больше нет

– Кто сказал, что мальчики не нуждаются в жалости? – успокаивающе говорила Марина, гладя его волосы. – Они так же, как и мы, женщины, могут быть слабыми, могут быть в отчаянии. Тише, тише, тише.

Женя посмотрел ей в глаза, отер лицо рукавом рубашки.

– Ты не предашь меня? – по-детски жалобно спросил он, ища в ее глазах сочувствие.

– Не предам.

– Ты тоже думаешь, что лучше бы мне не возвращаться домой никогда? – устало проговорил юноша, отстраняясь от нее.

– Я так не думаю. Твое место – здесь. Прости отца, он не в себе, его переполняют противоречивые чувства. Все уляжется, все будет по-другому. Ты покажешь мне ваш бункер? – с улыбкой спросила женщина.

Женя молча кивнул и пошел вперед.

Они спустились на темный жилой этаж, прошли по коридору, освещенному тусклыми резервными лампочками.

Утренняя смена дежурных уже встала, девушки мыли полы и накрывали на стол, парень сидел на скамейке и отверткой раскручивал какой-то прибор.

На верхнем этаже, как и в родном убежище Марины, располагались кабинет начальства, оружейная, склад химзащиты и комната дезактивации. Бункер был двухэтажным, внизу – два больших зала, соединенные коридором, в который выходили двери небольших комнат.

Первый зал был отведен под кухню и обеденную комнату, тут же обычно проходили собрания. Вдоль стен стояли длинные столы и деревянные лавки, занавеска отделяла кухню. Второй зал отдали под ферму, даже сквозь гермодверь было слышно кудахтанье кур. Там же длинными рядами висели огромные пакеты с влажными опилками, из них росли грибы. Таким способом хозяйки еще до Катастрофы выращивали себе свежие вешенки к столу. Неприхотливый гриб отлично рос с минимальным количеством удобрений и давал обильный урожай, кормивший весь бункер.

В соединительном коридоре по обе стороны располагались небольшие спальни на пять-шесть человек. Двадцать каморок, где почти вплотную друг к другу стояли двухъярусные кровати, напоминавшие тюремные нары, – по три штуки в каждой. Всего в убежище жило около сотни человек, больше тридцати из них – дети не старше десяти лет. Им отвели несколько комнат по центру, в каждой детской обязательно находилась женщина-нянька.

Крайняя дверь вела в уборную и душевую. Подача воды в бункере была строго ограничена, на принятие душа отводилось не больше минуты на человека, старые фильтры не справлялись с нагрузкой, их берегли и старались использовать по минимуму.

В технических помещениях второго этажа организовали небольшие кабинеты, вроде классов, где старшие занимались с малышней, пытались обучать детей в меру своих знаний и возможностей.

Жизнь в бункере была упорядочена и налажена, но сейчас эта система дала сбой. Две недели голода обессилили жителей, на дежурство выходили те, кому позволяло здоровье. По вечерам люди собирались в общем зале, переговаривались тревожно, обсуждая последние новости и размышляя о будущем, пытались поддержать друг друга в этот нелегкий момент.

Теперь же, когда голод отступил, в убежище появилась новая тема для обсуждений. Все уже знали о найденном на поверхности дневнике Марины Алексеевой, жители с опаской поглядывали на ее сына, который рос и развивался намного быстрее остальных детей. Когда Марина явилась сюда собственной персоной, да еще и притащила с собой Евгения, которого все давно считали погибшим, бункер наполнился перешептываниями и слухами.

Дежурные на пару мгновений замерли, глядя на вошедших в зал, и тотчас вернулись к своим обязанностям, делая вид, что им совершенно все равно. Но до чуткого слуха Марины долетали обрывки фраз. «Мутант… вернулись… сын ее… жуть-то какая…»

– Доброе утро! – звонко поприветствовала их женщина.

– Доброе, – откликнулась одна из девушек. Остальные предпочли не услышать Алексееву.

Женя подошел к парню, чинившему что-то за столом. Тот сделал вид, что увлечен своим делом, ожесточенно ковыряя отверткой давно закрученный винтик.

– Привет, Никита, – поздоровался юноша.

– Иди, куда шел, – недружелюбно буркнул тот.

– И в чем дело?

– А ты будто не знаешь? – Никита оторвался от работы и недобро взглянул на товарища.

– Представь себе!

– Егор Михалыч вчера при всех объявил за ужином, что теперь мы в опасности. Руководство военных знает, что происходит в нашем доме, и все из-за тебя. И как мне с тобой говорить?

– Да как знаешь, так и говори. Пошел ты! – раздраженно бросил Евгений, вставая. – Идем, Марина.

Они поднялись на второй этаж, в крохотную комнатку, которую отвел для них начальник.

– За что они все так со мной? – жалобно спросил Женя, когда женщина закрыла дверь и опустилась рядом на кровать.

– Не бери в голову. Почитай книгу, отвлекись, – посоветовала Марина.