Нас больше нет

Алексеева толкнула тяжелую дверь, миновала полутемный коридор, наполненный стонами боли, и вошла в кабинет Геннадия.

– О, быстро ты, – казалось, ученый был совершенно не удивлен ее визитом.

– Что с моим подопечным? – без приветствий спросила женщина, присаживаясь на краешек стула.

– Я же тебе сказал тогда, что в случае неадекватных реакций мы примем решение ввести парню транквилизаторы.

– А я сказала вам, что вы этого делать не будете! – взвилась Марина, стукнув кулаком по столу так, что звякнули многочисленные пробирки.

– Ну-ну, перестань, твой пленник совершил огромную оплошность, и только благодаря нашему огромному уважению к тебе он до сих пор жив. Не нарывайся, Марина, не стоит, – спокойно предупредил ее Доктор Менгеле, но Алексеева каждой клеточкой ощущала исходящую от него опасность.

– Простите меня, – тяжело вздохнула женщина. – Вымоталась за последние дни, подготовка площадки для эксперимента отняла у меня последние силы. Я только что вернулась с поверхности и бесконечно хочу спать. Расскажите мне, что за препарат вы ввели Евгению?

Гена примирительно поднял руки, плеснул в стакан чаю и протянул его собеседнице. Алексеева подозрительно принюхалась, уловив до боли знакомый запах.

– Ты мне настолько не доверяешь? Даже обидно. Это банальная валерьянка. Выпей, успокойся, – беззлобно укорил ее медик. – А мальчишке Андрей ввел новый транквилизатор. Надо думать, ты увидела его дебильное – в медицинском смысле этого слова – выражение лица и поспешила ко мне. Огорчу тебя, эта фаза – самая безобидная и очень приятная для самого подопытного. Он сейчас не ощущает ничего, кроме эйфории. Кстати, должен поблагодарить за то, что ты принесла мне с поверхности бесценный материал – споры грибов. То вещество, которое в них содержится, в малых дозах производит великолепный седативный эффект. Правда, мгновенно вызывает зависимость. Через полчаса максимум у твоего подопечного начнется ломка. Ему будет очень и очень плохо, предупреждаю сразу, заходить к нему в камеру одной – самоубийство, он может выдать неадекватную реакцию. Единственный выход – приказать часовым сопроводить его ко мне и оставить под моим бдительным надзором.

– Отдать его на растерзание вам? – тихо проговорила Марина. Она была бледной до синевы, глаза, обведенные темными кругами, смотрели с бесконечной усталостью. – Мы справимся сами. Спасибо за совет.

– У него не выдержит сердце. Он все равно обречен, отдай пленника мне, а я, возможно, немного продлю его жизнь. Ты же не хочешь, чтобы мальчишка скончался в невыносимых мучениях? – издевательски протянул доктор.

– Я не отдам его вам. Пусть лучше он умрет у меня на руках, – прошептала женщина.

Геннадий встал, набрал из пробирки в шприц светло-коричневое вещество.

– Грибы-грибы-грибочки, доведут до точки, – с садистской ухмылочкой пропел ученый, протягивая его Алексеевой. – Можешь ввести еще одну дозу. И так до конца жизни. Короткой жизни.

– Что нужно сделать, чтобы парень остался жив? – Марина посмотрела ему в глаза, ища там спасительную ниточку надежды, но шприц не взяла.

– Отдать его мне, – безжалостно ответил Гена. – Смесью препаратов, возможно, удастся купировать действие транквилизатора.

– Что будет дальше, если я соглашусь на ваши условия?

– Возможно, какое-то время твой несчастненький Женечка будет жив, – ехидно заметил Доктор Менгеле.

Женщина торопливо поднялась.

– Мы справимся сами, – повторила она, но в голосе на мгновение проскользнуло сомнение.

– Ну-ну. Имей в виду, даже если вдруг ты совершишь невозможное и вытянешь мальчишку, Андрей все равно не простит ему покушения. Твой протеже отправится на исправительные работы, а оттуда – прямиком ко мне. Тогда я с ним поквитаюсь. Хочешь, чтобы он страдал еще больше? – Геннадий пристально смотрел на нее, похожий на изготовившуюся к броску кобру.

– Это мы еще посмотрим, – бросила Алексеева, выходя за дверь.

Едва переставляя ноги от изнеможения, она дошла до камеры, где ее ждал пленник.

– Женя! – Марина бросилась к нему, позабыв об усталости.

Парень скорчился на полу, прижав колени к груди. Его глаза были залиты кровью из лопнувших капилляров, руки казались совершенно ледяными. На бетоне остались кровавые следы, несчастный царапал пол ногтями и сорвал их практически до мяса.

Марина попыталась приподнять его, уложить обратно на кровать, но ей не хватило сил. Женщина замерла, обняв его, положила голову страдальца себе на колени и гладила спутанные волосы. Собственная беспомощность приводила ее в отчаянье. Юноша стонал, покрывшись испариной, вздрагивал всем телом и не реагировал на звуки и прикосновения.

– Пожалуйста, держись. Мы справимся, все переживем. Только держись, – Алексеева укачивала его, словно младенца, чуть слышно бормотала что-то утешающее и беспредельно нежное. Лишь бы не молчать.

Женя вскрикнул и резко сел. Его безумный взгляд с трудом сфокусировался на женщине. Парень открыл рот, желая что-то сказать, но из горла вырвался почти звериный вопль.

Марина потянулась к нему, желая успокоить.