Нас называли ночными ведьмами

Дуся Пасько - она тоже была с мехмата - рассказала мне, что после войны Женины родители ежегодно собирали ее друзей в Женин день рождения и всегда говорили о ней как о живой.

Тяжело переживали мы гибель Жени Рудневой, нашего звездочета и сказочника, милой, нежной, любимой подруги. И только после войны мы узнали, что оставшиеся под Керчью жители подобрали останки наших девушек. Прокопьеву приняли за мужчину и похоронили в общей могиле, а Женю - отдельно и написали, что здесь лежит неизвестная летчица.

Давно уже они перезахоронены, и им поставлен памятник на военном кладбище города Керчи. Я была там со студентами университета, когда отдыхала в лагере МГУ под Анапой. Была и в Пересыпи, показала студентам наш бывший аэродром и большой памятник, который поставили рыбаки нашему полку… Звание Героя Советского Союза было присвоено Жене посмертно среди первых пяти…

И как писала Ольга Голубева, «говорят, столетья должны пройти, чтобы земля заровняла окоп в метр - шрам на лице планеты. А шрамы, оставленные войной на человеческом сердце, что их изгладит? Мы не хотим верить в смерть подруг. У человека можно отнять здоровье, любовь, его можно лишить счастья. Только одного нельзя отобрать - надежды!»

После смерти Жени штурманом полка стала Лора Розанова, бывшая сначала штурманом эскадрильи, затем летчиком, командиром звена и снова штурманом, но уже полка. [110]

* * *

Из воспоминаний Е. Бершанской:

«В ночь на 11 апреля войска Отдельной Приморской армии перешли в наступление с плацдарма на Керченском полуострове. Противник начал отходить в направлении Севастополя. В эту знаменательную ночь наши полки получили весьма необычную задачу: максимально осветить пути отхода противника и тем самым облегчить развитие наступления наших войск. В течение ночи нашим полком было сброшено более 650 светящихся бомб. Только с полным рассветом мы закончили боевые вылеты, и летный состав, обрадованный успехами наших войск, ушел на отдых».

* * *

Мы прилетели в Крым, чтобы подыскать аэродром для полка. Остановились в Старом Крыму, почти на краю поселка. Хозяйка встретила нас ласково, но она дрожала от пережитого. Оказывается, только два дня назад остановилась резня в этом русском селе. Полицаи «очищали» село. Взрослых расстреливали, а детей убивали головами о стены домов. Кто-то сумел добраться до партизан в горах. Они спустились вниз и освободили село. Резня окончилась за два дома до нашей милой хозяйки. Трудно было нам что-то ей сказать. Трудно поверить, что так могло быть…

С 15 апреля полк базировался в Крыму в селе Карловка. Это было партизанское село, встречали нас жители восторженно. Поскольку БАО не смог привезти продукты - сложно было с переправой через пролив, - население и покормило нас, вскрыв какие-то тайные запасы. Стояла пасхальная неделя… На улице были накрыты длинные столы. Я помню, что поставили и бутылочку с надписью «святая вода». Наш комендант из БАО улыбался: «Вот как маскировали водку» - и налил генералу Верову из штаба 4-й ВА, сидящему с нами. Тот попробовал и предложил коменданту выпить с ним, чокнулись… Я никогда не видела раньше такого огорченно-разочарованного лица… Ибо это была действительно «святая вода».

Мальчишки из дома, где расположился штаб, побежали смотреть «летчиков» и вернулись разочарованные: «Разве это летчики, сами бабы…»

Наши машины стояли ничем не замаскированные. В эйфории наступления и праздника мы и не успели об этом подумать. Да и земля вокруг была голая. Возвращавшийся с задания фашистский летчик сначала обстрелял нас - загорелся один самолет, был ранен [111] механик. А потом он вернулся уже с несколькими машинами, и началась штурмовка. Никогда днем нас не штурмовали. И только теперь мы поняли, что чувствует пехота, когда над ними с ревом проносятся самолеты и они видят лица улыбающихся летчиков и бомбы, которые летят на них… Я лежала в какой-то канаве на краю поля. Нет, я не вспоминала свою жизнь и не прощалась с мамой: были две четкие мысли: «Почему я такая большая?» и «Только бы сразу»…

Но больше штурмовики не возвращались: поднялись наши истребители, завязался бой, и фашисты ушли.

Так началась война в Крыму. Когда с Перекопа двинулся 4-й Украинский фронт; немцы побежали так, что мы на своих самолетах не поспевали за ними. Каждое утро нам приходилось менять аэродромы, нам не успевали подвозить боеприпасы и питание.

Работали таким образом: прилетали, выбирали площадку, располагались. Подвесим бомбы, пообедаем, тут уже и темнеет - начинаем летать. Кончаем полеты в 5 утра. Командир полка или кто-то из командиров эскадрилий летит вперед на поиски нового аэродрома, а я лечу в штаб Армии за указаниями, где работать на следующую ночь. Часов в двенадцать перелетаем на новую площадку. И так почти ежедневно. Спали под плоскостями самолетов, над нами пели жаворонки, и пригревало весеннее солнышко…