Нас называли ночными ведьмами

Леля убрала газ и перешла на планирование. Снижаясь, самолет, уходил все глубже и глубже в сырую мглу. Что их ждало там? Стрелка высотомера переползла через цифру 400.

Внезапно туман посветлел, приобрел зеленоватый оттенок и снова померк. Потом стал розоватым…

– Ракеты! Это стреляют ракетами на аэродроме! – воскликнула Руфа.

Пятна то зеленые, то красные стали обозначаться отчетливее. Стреляли правее, и Леля направила самолет прямо туда.

На высоте двухсот метров самолет вынырнул из облаков. Внизу прямо под ними был аэродром, освещенный причудливым светом взмывающих кверху ракет.

– Долго искали? – спросила командир полка.

– Нет, что вы! Гашева сразу нашла, – ответила Леля, и Руфа почувствовала, что теперь Леля окончательно признала ее.

Седьмого ноября 1942 года в полку был двойной праздник: к двадцатипятилетнему юбилею Октября девушкам вручали награды. Руфа в этот день получила свой первый орден Красной Звезды. Вместе с ней награждены были десять летчиц и штурманов. Ордена вручал командующий фронтом.

На праздник приехали «братцы» из соседнего полка. Среди них – Михаил. Он сразу нашел Руфу.

– Я приехал специально, чтобы поздравить вас с первой наградой. Подчеркиваю – с первой! Вообще-то, я бы, конечно, не пускал девушек на войну…

Летная форма с голубыми петлицами очень шла ему. На гимнастерке сиял орден Красного Знамени.

– Новый?

– Сравнительно…

У него была странная манера шутить. Говорил он совершенно серьезно, и только где-то глубоко в светлых глазах застревала смешинка. А улыбался уже потом широкой открытой улыбкой…

– Вчера я вас встретил, но вы, кажется, не заметили меня.

– Это где же? – удивилась Руфа, вскинув брови.

– За хребтом. Это было в двадцать четыре часа десять минут. Мой самолет летел на цель, а ваш – с цели…

Действительно, оба полка, входившие в одну дивизию, не только базировались по соседству, но и летали часто на цели, расположенные рядом, а иногда и на одну и ту же цель.

В первых числах января 1943 года на Северо-Кавказском фронте началось отступление немецко-фашистских войск. Потерпев поражение под Сталинградом, гитлеровцы спешно отводили свои войска с Кавказа, опасаясь, как бы они не попали в окружение.

Наши части, преследуя врага, шли за ним по пятам, нанося ему удары и освобождая города и станицы Северного Кавказа, Минеральные Воды, Ставрополь, Кропоткин, Краснодар…

Полк едва успевал перебазироваться с одной точки на другую, догоняя бегущего врага. Часто девушки прибывали на новую площадку на следующий же день после ухода гитлеровцев. Еще дымились пожары, лежали убитые, свежи были пятна крови на снегу… Перелетев на новое место днем, экипажи вечером уже вылетали на боевое задание. Но все же случалось: гитлеровцы уходили так далеко, что не хватало радиуса действия самолета, чтобы лететь на бомбежку.

В феврале, в разгар наступления, пришло радостное известие: полк удостоен гвардейского звания. Это была хорошая награда за ту боевую работу, которую проделал полк на фронте в течение восьми месяцев, главным образом за боевые вылеты в районе Моздока и Орджоникидзе.

Ранняя весна застала полк в одной из станиц на подступах к Кубани. Гитлеровцы здесь упорно сопротивлялись, стремясь закрепиться. Была весенняя распутица, дороги развезло, аэродром раскис, летать было почти невозможно. Однако ночью немного подмораживало, и девушки за это время успевали сделать по нескольку вылетов.

Однажды Леля и Руфа получили задание бомбить переправу.

Ночь была звездная и по-весеннему сырая. До цели летели долго, больше часа. Руфа знала, что переправа хорошо защищена. Там – зенитные пулеметы, прожекторы. Много раз приходилось им с Лелей попадать под обстрел, но пока все обходилось благополучно. Разве только привозили пробоины в самолете…

Самолет приближался к переправе.

Тонкий серп месяца висел над землей. Чуть поблескивала река. Светлели пятнами плавни.

Еще все было тихо. Еще не зажегся ни один прожектор, не раздался ни один выстрел. Но переправа была уже близко, почти рядом. Руфа напряженно ждала момента, когда эта тишина взорвется… Еще немного, может быть десять секунд… И включатся прожекторы, заговорят зенитки…

Это напряженное ожидание, когда еще не стреляют, но вот-вот начнут, Руфа не любила. Уж лучше пусть стреляют, тогда, по крайней мере, все ясно…

Бросив прямо из кабины осветительную бомбу, Руфа высунулась и стала глядеть вниз. Повиснув в воздухе, бомба осветила реку и узкую полоску переправы. Через переправу проходила прямая дорога, по ней двигались темные квадратики машин.

Зажегся прожектор, за ним еще несколько. Лучи медленно шарили по небу в поисках самолета.

– Леля, будем бомбить с планирования, – сказала Руфа, и летчица послушно убрала газ, сбавив обороты мотора.

Теперь По-2 почти неслышно снижался в направлении цели. Нужно было спешить, чтобы бросить бомбы, пока самолет не обнаружили.

– Левее, левее… Ныряй под прожектор!

Леля ловко спикировала, так что луч прошел выше самолета.

– Сейчас буду бомбить. Держи курс. Чуть правее… Еще немного… Так!