Нас не брали в плен. Исповедь политрука

В училище была отличная дисциплина, все шло по строгому ежемесячному графику. На всей территории училища была образцовая чистота, и несмотря на большое количество обучающихся курсантов, их не было видно. Состав курсантов подбирался очень тщательно по физическим данным. Распорядок дня был трудным: подъем в 6 утра, а в 7.10 начинались занятия — три пары по 90 минут с коротким перерывам для физической разминки, не выходя из класса, перерыв между парами занятий на 10 минут, потом обед. Обед был всегда из трех блюд, на второе всегда мясное и на третье какао или компот «по потребности». Мне за всю службу в училище только один раз пришлось дежурить в столовой. Когда обед был готов и шеф-повар подал пробу, я не мог одолеть весь курсантский обед, настолько он был сытным; да и вообще в городе было очень хорошо с продуктами! После обеда у курсантов был отдых, самоподготовка три часа, а затем свободное время и отбой.

В те времена авиация имела свою специфическую военную форму: синие шинели и шлемы, синие гимнастерки, парадный френч, рубашка под черный галстук, синие пилотки. Фуражки не выдавались, и их шили за свой счет. Рассказывали что интенданты ВВС показали наркому Ворошилову образец фуражки для авиаторов, он посмотрел и спросил авторов: «Вам нравится?» Те ответили: «Да». — «А мне нет, утверждать не буду». Так мы и ходили в пилотках до наступления холодов, когда переходили на зимнюю форму одежды. Нас усиленно тренировали на лыжах (физруком в нашем батальоне был старший лейтенант, великолепный лыжник, входивший в десятку лучших лыжников РККА), и при спусках с гор наши синие шинели промерзали, становясь голубоватыми от инея... Потом они были отменены, но я этой шинели лишился только на войне, вместе со всеми своими вещами.

Занятия по истории партии с курсантами шли своим чередом. Но в самом начале учебной работы наша спокойная жизнь была нарушена начавшейся войной с белофиннами. 30 ноября 1939 года началась эта трудная для нашей страны война. Моя родная 18-я стрелковая дивизия вступила на территорию врага, но потом была окружена и отрезана от тыла. Много ее славных воинов погибли, в том числе мои бывшие сослуживцы, включая моего товарища Сашу Разумова. Остатки дивизии вывел из окружения командир 18-го артполка майор Нестерук, а его комиссара, батальонного комиссара Израецкого финны живым разорвали на части. В руки к финнам попало боевое знамя дивизии, врученное еще ВЦИКом в Гражданскую войну, и дивизия была расформирована...

Люди, жившие в тот период, хорошо запомнили эту войну. В глубоком тылу сразу наступили трудности в снабжении продовольствием, ряд продуктов исчез из продажи. Нам, военнослужащим в Вольске, снабжение хлебом обеспечивалось военторгом: хлеб заказывали и продавщицы приносили его на дом; дефицитные продукты по распределению получали через магазин и училище. На войну отправили много лыж, уехал наш физрук, в госпиталях появились раненые и обмороженные... Все же прорыв линии Маннергейма и овладение Выборгом открывало нашим войскам путь в глубь Финляндии, и финские реакционеры пошли на мирные переговоры. Все вздохнули с облегчением.

Уже после войны в приказах наркома обороны Тимошенко появились требования учить войска тому, что требуется на войне. В нашем училище начальствующий состав усилил боевую подготовку, в зимнюю форму одежды ввели шапку-ушанку, заменившую шлем-буденновку, для солдат появились ватники под шинель. К этому времени наше училище стало выпускать не воентехников, а сержантов авиационно-технической службы, а объем материала в изучении не уменьшился. Кто поступал в училище в сержантском звании, выпускался старшим сержантом и был обязан служить в армии короткий срок, не как техники, которые зачислялись в кадры армии.

Учебный год закончился. Наш батальон комплектовался новым составом, а в середине ноября меня вызвали в Военно-политическую академию для сдачи экстерном экзамена по истории партии (подготовке к нему я посвящал все свое свободное время). Экзамен я сдал на «отлично», и было сочтено, что я соответствую своей должности преподавателя. А ведь могло быть иначе: о плохой подготовке преподавателей училищ ставилось в известность Управление кадров.