Нас не простят

— Но это же моя спальня, — пролепетала она, закрывая грудь простыней и стремительно краснея. Поздно, девочка. Теперь я только и могу, что думать о твоих красивых сиськах, и вижу их даже через простынь — у себя в голове. — Что ТЫ тут делаешь? С ума сошёл?

— Нет, — настоял я. — Спальня моя — пиджак на стуле висит здесь с вечера. Ты перепутала комнаты и легла спать в моей кровати.

— А… — она осмотрелась и на её лице появилось понимание. — Прости, я… Кажется, действительно перепутала. Комнаты одинаковые почти.

— А голая почему? — спросил я. — Ты всегда так спишь? Любишь свободу и всё такое?

— Всю одежду постирала, — ответила она.

— И трусы?

— И трусы… А что?

Меня против воли разобрал смех. Ситуация та ещё.

— Ладно, я пойду к тебе спать. Оставайся уж тут. Извини, что разбудил. — Ладно… А ты никому не говори только, что видел меня… Такой.

— С постиранными трусами?

— …Да.

— Ты крайне вовремя постирала единственные трусы, Камилла.

— Я хотела утром чистые надеть.

— Похвально, — рассмеялся я снова. — Гигиена — это очень важно. Хорошо, что я не решил сделать тоже самое, и не пришёл к тебе под бочок без трусов.

Меня совсем разобрал смех. Камилла тоже подавила улыбку. Хотя, если бы я лёг к ней без трусов — Камилла больше не была бы девственницей. Я бы не удержался и взял её. Соблазн очень высок, моей выдержки просто не хватает уже.

Когда я почти сделал шаг к двери, Камилла зашевелилась на кровати и случайно оголила своё красивое бедро…

— Бл…дь, — процедил я сквозь зубы, понимая, что мои краны срывает…

— Что? — уставилась она на меня.

Камилла

Дамир смотрел на меня несколько секунд, а потом сорвался с места и направился прямо ко мне. Неосознанно я попыталась отступить от него, но он поймал меня. Отнял простынь и отбросил её в сторону. Я в ужасе застыла перед ним как есть — абсолютно нагая. Что он такое творит? Попыталась прикрыться руками, но Дамир просто сжал оба мои запястья и развел мои руки в стороны, чтобы я не мешала ему разглядывать себя. Его взгляд стал таким тёмным, жадным и голодным, что я испугалась. Потянула свои руки, но не тут-то было — Дамир не даст мне и дёрнуться с места. А самое странное, что мне нравилось то, как он смотрит на меня, на мою грудь, бёдра… Это было неправильно, запретно, и меня от этого пробивала дрожь. Кожа вмиг покрылась мурашками, а соски стали твёрдыми и заострились так резко, что я даже ощутила, как это произошло.

— Дамир, что ты делаешь? — прошептала я, снова попытавшись избавиться от его плена.

— Ты ходячий секс, — выдал он хриплым голосом и потянул меня к себе, заставляя идти вперёд.

Я врезалась в его грудь, соски царапнули его жёсткие волосы на груди, и это невольно вызвало мой рваный вздох и странное мимолётное, но яркое удовольствие.

— Ты просто моё проклятье, Камилла, — говорил он, словно завороженный, отпустив мои руки и положив свои горячие ладони на мои бёдра.

Я чувствовала почти всего его своей кожей. Слышала, как гулко бьётся его сердце, стучит по венам горячая кровь, ревёт мой собственный пульс в ушах. А единственная ткань на нём натянулась — я впервые ощущала, как упирается мужской член в моё бедро… Это было стыдно и одновременно заводило. Он так сильно хочет меня? Этот сноб и праведник? А я? Почему я стою и ничего не делаю, чтобы он ушёл?

— Дамир, ты… Отпусти меня, мы…

Мои слова оборвались шумным выдохом. Эмоции захлестнули меня так, что слова вылетели из головы — мой сосок накрыли его губы. Я прогнулась в спине, но пока ещё соображала, хоть и пока ещё как в тумане. Я упёрлась в его грудь, пытаясь разорвать поцелуй Дамира и моей груди, но ничего снова не добилась — он снова развел мои руки в стороны, при этом легко дотягиваясь губами до груди. Я сжала кулаки в попытке освободиться, но чем нежнее водил Дамир языком по моему соску, который словно этого и ждал, тем меньше я что-то могла соображать.

Я закрыла глаза и просто ощущала. Эта ласка заставляла меня снова и снова покрываться новыми мурашками.

— М-м… — простонала я, когда он обвёл языком ареолу, а потом лизнул сосок. — Дамир… Что ты… Что мы…

Он отпустил мой сосок и поднял свои синие, ставшие тёмными и полупьяными от страсти глаза.

— Нас не простят, — покачал он головой.

— За что? — спросила я, не до конца соображая, что вообще происходит.

— За это.

Он подхватил меня под попу и просто закинул на кровать, тут же навалившись сверху. Я всё ещё пыталась что-то лепетать, взывать к его разуму, но он заткнул меня поцелуем. Его поцелуи постепенно перетекали из настойчивых, но нежных, в страстные, жадные и временами даже агрессивные. Такое ощущение, что он пытался выпить мою душу. Голову кружило уже не от вина. Всю меня заполнили его запах, тепло, губы на моём теле.