Нас просто не было. Книга первая

Проснувшись, перевернулся на другой бок и, опустив руку на другую половину постели, попытался нащупать Кристину. Рука лишь утопает в пустоте. Нахмурились, приподнимаюсь на локте и в недоумении смотрю на ее подушку. Спросонья не понимаю, что к чему. Прислушиваюсь и улавливаю какие-то звуки с кухни.

Ложусь на спину, прикрыв глаза, однако сон не спешит. Подождав несколько минут бреду на кухню, мотаясь по коридору и отчаянно зевая.

Тинка стоит у окна и задумчиво смотрит на метель.

— Ты чего не спишь? — спрашиваю тихо. Любые звуки в такой спокойной тишине кажутся неуместными.

— Сон не идет, — не оборачиваясь, пожимает плечами.

— Перегуляла?

— Наверное.

Лично мне безумно хочется спать, глаза просто слипаются. Привалившись к столу, притягиваю Кристину к себе. Она уютно устраивается на груди, в кольце моих рук и замирает.

Проходит какое-то время, прежде чем замечаю, что она чуть дышит, зато сердце стучит так, будто марафон пробежала.

— Кристин, ты чего? — настороженно интересуюсь у нее, — заболела?

Вроде не горячая, но ее заметно трясет. Вся словно вибрирует, гудит в моих руках.

— Да, — сдавленный шепот, обволакивает, затрагивая что-то внутри. Внезапно понимаю, что ее дрожь потихоньку передается мне, — тобой.

Ощущение, будто кислород перекрыли. Замираю, ожидая продолжения, и больше всего на свете опасаясь ее спугнуть. Мы уже давно ушли от тех нелепых отношений, что были в начале. Увязли друг в друге, сплелись в единое целое. И хоть Тинито молчала, но ее голубые глаза были красноречивей всяких слов.

— Тём, — жалобно шепчет она, словно маленький испуганный ребенок, — по-моему, я люблю тебя.

Ощущения будто на американских горках срываешь вниз, уходя в самый крутой вираж. Сначала не верю, что она сказала это. Это бред моего мозга. Галлюцинации, вызванные безудержным желанием полной взаимности. Мне, наверное, показалось. Сплю и вижу любимый сон.

Постепенно суть происходящего просачивается в кровь, заполняет, окутывает тёплым светом, проникая в каждую клеточку.

Так давно ждал от нее этих слов, а когда услышал, почувствовал, будто из груди выдрали огромную занозу, сидевшую под сердцем и не дававшую расслабиться, спокойно вздохнуть.

— И я тебя, — шепчу, целуя в висок и накрепко прижимая к себе.

Меня охватывает прилив эйфории, нежности, а еще глубоко удовлетворения. И я готов стоять вот так вечно, лишь бы она была рядом, потому что никого важнее нее в моей жизни не было, нет, и не будет.

Ловлю себя мысли, что ради вот этого нее признания стоило ждать столько лет. И теперь я ее не отпущу никуда и никогда. Все. Моя. Полностью, безоговорочно. Люблю её больше жизни и теперь знаю, что это взаимно.

В последнее время Кристина сама не своя. Миллион раз пытался узнать, что случилось, но неизменно получал ответ «все хорошо». Оставалось только гадать, что же с ней происходит.

Все хорошо.

Если бы не знал, ее как облупленную, то поверил бы этой фразе, брошенной беспечным тоном. Она — мастер покер-фейса. Если захочет — ни одна эмоция на поверхность не выйдет, и никто ни о чем не догадается. Однако со мной такое не пройдет, я просто кожей ощущаю ее настроение.

Ее выдает рассеянный взгляд в одну точку, когда она думает, что никто не видит и полностью погружается в свои мысли. С ней что-то происходит, что-то ее тревожит, лишая покоя. И она явно не собирается об этом говорить.

Ее телефон взрывается громкой мелодией, отвлекая нас от ужина. Тинка недовольно смотрит на экран и закатывает глаза:

— Здравствуй, пап, — произносит скованно. Вижу, что вся подбирается, словно перед битвой.

Мне остаётся только гадать, о чем они говорят, наблюдая за тем, как меняется выражение ее лица. Там раздражение, гнев, растерянность, в какой-то момент проскакивает отчаяние и еле уловимый страх.

— Я не хочу идти на этот вечер… Ну и что!.. Сколько можно… — пытается отстоять своё мнение, но с ее папашей такой фокус не пройдет. Давит, как каток, — пап, я была и в том году, и в поза-том, и в поза-поза-том! Давай в этот раз обойдёмся без моего присутствия!.. Ну и что, что там будут все!.. Да показуха все это!.. Я не хочу!.. Ты меня вообще слышишь?

Алексей Андреевич, по-видимому, не слышал. Их разговор продолжался еще пару минут, после чего Тинка отключила телефон и, тяжело вздыхая, устало потерла ладонями лицо.

— Случилось чего? — непринужденно, как бы по ходу дела, интересуюсь у нее.

— Да нет, — пожимает плечами, потерянно ковыряясь в тарелке. — В субботу благотворительный вечер. Отец хочет, чтобы я там присутствовала.

— А ты?

— А я нет, — произносит чуть дыша.

— Так не ходи.

— Не могу. Я, вроде как, лицо нашего семейства.

— Он сам может быть лицом вашего семейства, на таком мероприятии, — внутри поднимается какая-то непонятная тревога.

— Не может. Это вечер для молодежи, — в голосе сквозит бесконечная тоска. У меня бегут мурашки вдоль позвоночника. Смотрю на ее осунувшиеся плечи, ловлю потерянный, словно потухший взгляд, и тревога перерастает в нечто большее.