Нас просто не было. Книга вторая (СИ)

   Пячусь от него, пока не упираюсь спиной в стену. Надо бежaть, но вместо этого замирая, скукоживаюсь, как испуганный зверек. Зорин подходит вплотную, упирается руками в стену по обе стороны от моей головы и медленно наклоняется ближе.

   Чувствую, как глаза щиплет, в них скапливаются слезы.

   – Вы никуда не уедете! – цедит сквозь сжатые зубы.

   – Считай, уже уехали! – огрызаюсь с вызовом, пытаюсь вывернуться, но он удерживает, прижав еще сильнее.

   – Кристина, я тебе серьезно говорю. Ты сама никуда не уедешь и ее не увезешь.

   – Серьезно? Интересно, кто меня остановит? Уж не ты ли? - голос срывается. Отталкиваю его что есть силы. Как всегда, никакого эффекта. Проще бороться со скалой.

   – Я всe сказал, – убийственно спокойно выдает Артем,и у меня просто срывает тормоза.

   – Все сказал? С чего ты вообще решил, будто меня волнует, что ты там говоришь, Тём? Иди к своей Олесе и качай права с ней! Можешь ей говорить, что хочешь, как хочешь, указывать. Что угодно! А меня оставь в покoе!

   Во взгляде проскакивает что-то непонятное, злое и вместе с тем отчаянное. Медленно по слогам, не моргая, произносит:

   – Моя Олеся спит в соседней комнате.

   От этих слов становится так плохо, что не могу сдержаться. Моргаю,и с ресниц срываются первые крупные слезы.

   – Твоя? - Шиплю, толкая его в грудь. – Твоя??? Зорин, ты о чем??? Она для тебя всего лишь нежелательное потомство! Разве не так?

   Он молчит, тяжело дыша, стиснув зубы. Наблюдает за моей набирающей обороты истерикой.

   – Или что? Вживую на нее посмотрел и растаял? Понравилась? Прикольная, да? – вырываюсь с удвоенной силой, нo он этого не замечает, удерживая у стены. Извиваюсь, бью его в грудь, пытаясь оттолкнуть. Избавиться от ненавистных прикосновений. – Так, Тём? Я права? Любопытство взыграло? Увидел, как она на тебя похожа,и захотелось пообщаться? Надолго ли? Поиграешься пару деньков в папаню, потискаешь, а потом вышвырнешь, как ненужного котенка?

   – Тин...

   – Что Тин? Что??? Зачем тебе это нужно, Артем? Подлатать ущемленную гордость и самолюбие?

   – Нет...

   – Нет? А я вот думаю, что да! Ты вообще о ней подумал? Сейчас поиграешь и дальше пойдешь, а она потом будет скучать? Плакать, не понимая, куда отец делся?

   Он громко некрасиво выражается и мне кажется, что не удержится, встряхнет меня как куклу.

   – Кристин, уймись и послушай меня!

   – Да не хочу я тебя слушать, понимаешь? Не хочу, – легкие в клочья, сердце в лохмотья, все в груди разворочено так, что не продохнуть. Привалившись спиной к стене, закрываю глаза, чтобы не видеть его. Руками зажимаю рот и начинаю реветь, как белуга, потому что больше не могу.

   – Черт! Кристина...

   Всхлипываю громко, некрасиво, пытаясь отпихнуть его от себя. Зорину, как всегда, плевать. Рывком притягивает к себе, прижимает так крепко, что не вздохнуть и держит, несмотря на истерику, не дает отстраниться ни на миллиметр, сколькo бы ни билась.

   У меня нет сил бороться с ним. Просто утыкаюсь носом в широкую грудь и рыдаю, навзрыд, захлебываясь слезами.

   Он держит, обхватив обеими руками, зарывшись пальцами в мои волосы. Чувствую его дыхание на своей коже. Зачем все это? Хватит.

   Предпринимаю очередную бесполезную попытку оттолкнуть его от себя. Не поддается, прижимает еще крепче.

   – Тише, Тин, не плачь.

   Реву, отрицательно качая головой. Не могу, слишком больно, я так устала.

   – Кристин, не надо, пожалуйста, – обнимает еще крепче, касается губами виска, вызывая горький стон из самого сердца.

   – Отпусти меня!

   – Никогда, - легко перебарывает мое сопротивление, - Тин, послушай меня, поалуйста.

   Снова отталкиваю его. Не хочу ничего слушать, не хочу.

   – Тин, те письма писал не я! – в его голосе вибрирует волнение, отчаяние,такая же боль, что разрывает меня изнутри, - это был не я... Ты же знаешь.

   – Ничего я не знаю! – всхлипываю, давясь слезами.

   – Это была Круглова!

   При упоминании этой фамилии снова перед глазами тот момент, когда она открыла дверь у него дома. Сердце в агонии заходится, реву ещё сильнее.

   – В тот день, когда ты приходила, меня не было дома! Я, как всегда, в разъездах был. А она переезжала и попросилась передать время до вечера. Я и пустил ее,идиот беспечный, ещё и телефон дома забыл, - говорит торопливо, сбиваясь. И каждое слово режет по живому. Зачем он это сейчас вываливает? Зачем? Хочу зажать уши, но не могу поднять рук, он не дает.

   – Хватит! – хриплым стоном прошу его.

   – Нет, не хватит! Все, что она тебе там наговорила – полный бред. Мы никогда не были с ней вместе. азве что в ее мечтах. на влезла в мoю почту, переписала ее на себя. И потом от моего имени вела с тобой диалог. Это был не я, Кристин. Прошу, поверь мне. Я про эти проклятые письма только позавчера узнал. Я бы никогда не стал тебя заставлять избавиться от ребенка, что бы между нами ни случилось. Никогда!

   Не могу. Опять качаю головой, отрицая его слова. Не верю ему. Не могу верить. Боюсь. Я чертовски его боюсь.

   – Отпусти! – чуть дыша, хватая воздух ртом.

   – Нет!

   – Зорин, отпусти меня! – голос опять срывается. Сердце грохочет, уже ничего не пoнимаю. Хочется только одного – забиться в угол и скулить.