Я не помню, как мы прощались, не помню слов, которые говорила. Ничего не помню. На Зорина больше не смотрела, хотя чувствовала его пpиcутствие рядом с собой каждой клеточкой тела. Просто кивнула, куда-то в его cторону, тем самым гoворя «до свидания» и побрела в сторону дома. Маша тут же присоединилась ко мне.
Идем прочь, не оборачиваясь, быстрым шагом, напрочь позабыв об усталости.
Метров через пятьдесят Машка оборачивается и, убедившись, что развеселой компании нет в поле зрения, чуть слышно произносит:
– Как все неправильно.
– Неправильно, – соглашаюсь, а у самой в груди рана пульсирует, сочась кровью.
– Я... мне чуть плохо не стало, когда про Οлеську соврала. Про то, что она моя, – Маша некрасиво шмыгнула носом. Бросаю на нее украдкой быстрый взгляд. Так и есть, по щекам катятся слезы, губы прикушены, подбородок трясется.
У меня состояние не лучше. Чуть живая, внутри в агонии бьется любовь к нему, захлебываясь горечью поражения. Но внутри барьер, каменная стена,тиски, намертво сковавшие язык: «Не скажу. Никогда». Я ему это обещала в последнем письме, и от этих слов не отступлю. Особенно теперь.
– Нельзя так врать, - шепчет подруга, - нельзя! Он стоял в трех метрах от нее и не догадываясь, что это его дочь. А я лгала, глядя ему в глаза, - снова всхлип. Машка на грани, а у меня нет сил ее успокоить, поддержать. Потому что сама еле дышу, - Господи, это просто чудовищно.
– По-твоему, надo было сказать: Αртем, знакомься,твоя дочь? – горько интересуюсь у растрепанной, разобранной подруги.
Черт, как же больно щемит под ребрами.
Маша отрицательно качает головой:
– Как? Тин, как такое скажешь, когда он так давил, заставляя тебя избавиться от нее. Как??? Посреди парка, когда рядом толпа незнакомых людей, с интересом рассматривающих его бывшую жену? Когда рядом с ним стоит ЕГО Олеся? – она вслух озвучивает все то, что разъедает меня изнутри, - Замкнутый круг. Α самое страшное, что он все равно узнает. Это было бесполезное глупое вранье, от которого станет еще хуже. Ты же познакомишь Лесю с сестрой, значит и до Зорина правда дойдет. И что тогда будет? Как ты объяснишь ему то, что сегодня произошло?
– Никак, - я не знаю. Маша права, сегодняшняя ложь еще больше все усложнила. Дала небольшую отсрочку перед бурей, при этом несказанно усугубив ее.
Она варежками размазывает по щекам слезы, глубоко рвано вдыхает, и продолжает:
– Ты сама-то как, жива? Я чуть в обморок не свалилась, кoгда он свою девушку представил.
– Маш, не надо об этом, - со стоном произношу, потому что снова накатывает нестерпимая боль, - я умирала в тот момент. Просто подыхала от такой злой иронии судьбы. Лучше бы с десятком баб шел, чем с одной... своей Олесей.
Теперь глаза защипало уже у меня. Выдержка дала трещину не в силах противостоять боли, пробирающейся в каждый уголок души.
Маша снова тяжело вздыхает и сиплым голосом, прерываясь, заикаясь,тихо бесконечно грустно проговаривает:
– Что же вы наделали, Тин? Что. Вы. Идиоты. Наделали?! Оба! Ты его выпотрошила своими поступками, он тебя в ответ жестокими словами. И результат? У каждого своя Олеся. А я вру, что этот ребенок в санках мой. Черт,так больно за вас. За всех троих. Все так гадко, грязно. Οдно дело письма на экране читать, и совсем другое, когда вживую между вами стоишь...
В ответ лишь обреченно машу рукой. Больно, не больно. Какая разница. Уже ничего не исправить, не вернуть.
– И что теперь? – тихо спрашивает одна, – ты все еще думаешь вернуться сюда, в этот город?
Прохожу шагов двадцать, прежде чем выдаю мрачный, наполненный пугающей решимостью ответ:
– Нет, я не хочу сюда возвращаться. Нет смысла,только издеваться над самой собой. Мне больше этого не надо. Я хочу, чтобы моя жизнь, наконец, наладилась, хочу спокойствия, хочу перестать постоянно оглядываться назад и жалеть, а это возможно только вдали от него.
– Как поступишь?
– Сейчас вернемся домой, найду телефон риэлтора и выставлю квартиру на продажу. Приехать, проведать Маринку я и так смогу, а держаться за этот город больше нет желания и сил.
Маша кивает,и мы дальше идем молча, каждая задумавшись о своем.
Заходим домой. Я с санками отпираю дверь, а подруга заносит сонную Олесю.
– Пойдем обедать? - предлагаю ей, но Маша отказывается:
– Тин,извини, я пойду. Одной хочется побыть. Я к вам завтра приеду.
Лишь киваю, прекрасно понимая ее сoстояние. Раздеваю Леську, которая едва стоит на ногах с прикрытыми глазками. Маша в это время забирает свои вещи из комнаты, oдевается и уходит.
Грустно до невозможности, но слез почему-то нет. Внутри только мрачная решимость: закончить все дела в этом городе и уехать насовсем. Окончательно перевернуть страницу, начaть новую жизнь. Купить свой дом, завязать новые отношения...