Нас с тобой трое

— Вот совпадение, правда, — довольно равнодушно отозвалась Инга. — Тимур, сделай мне уже ключи от твоей квартиры. Почему я вечно жду тебя, как бедный родственник?

Она подхватила Тимура под руку, небрежным кивком попрощавшись с Лизой.

— Почему ты так внезапно бросил трубку? Что-то случилось?

Он оглянулся. Лиза осталась стоять на тротуаре, глядя им вслед.

«Идите домой», — одними губами сказал Тимур.

Она помахала им вслед ладошкой.

— Эта Лиза довольно странная, да? Вы о чем-то шептались с ней всю дорогу с похорон. Ну, в автобусе.

— Не помню, — пожал плечами Тимур. — Она просто соседка. Живет на несколько этажей выше.

— Принеси ноутбук, Тимур, — попросила Инга, едва разувшись. — Я поставлю кофе.

Закрыв дверь в спальню, Тимур набрал Лизу:

— Вы поднимаетесь домой?

— Я иду в магазин. У меня совсем нет еды, Тимур.

— Хорошо, — ответил он, — я позвоню после того, как Инга уйдет.

— Ладно, — легко согласилась Лиза и отключилась.

Тимур вздохнул.

— Смотри, какой ужастик, — сказала Инга, открывая страничку Нинель. — Эта фотография называется «Сатир». Папа тут немного похож на Алена Делона, правда?

Старый снимок, на котором он явно позировал. В одном из своих многочисленных атласных халатов, безумие расцветки которого передавалось даже через черно-белое изображение. Отец был еще молодым, и его неприлично тонкие запястья и узкие ступни притягивали к себе взгляд. Яркое пятно — длинная лента презервативов, струящаяся вокруг его лодыжек.

— «Прощение», — сказала Инга, открывая другое фото.

Этот плащ отец носил лет семь назад. На фотографии он стоял на мосту, запрокинув вверх голову, и сквозь дырявый зонт дождь хлестал по его лицу.

Вокруг было сухо и ясно.

— А это «Прощание», — Инга кликнула мышкой.

Вряд ли отец знал, что его фотографируют.

Тимур помнил тот день, это было примерно за месяц до смерти отца. Тому захотелось пойти всей семьей в театр, и он так раскапризничался, что даже Тимуру пришлось извлекать из шкафа костюм и тащиться на спектакль.

Отец стоял на ступеньках театра, засунув руки в карманы и, опустив голову, разглядывал ботинки своих новых туфель. Его парадный светло-бежевый костюм скрывал намечающееся брюшко. Яркое пятно — нарисованный изумрудный галстук — удавкой вился вокруг его шеи и уходил своим хвостиком прямо в небо.

— Он похож на висельника, — сказала Инга, морщась. — А это ты, Тимур.

Действительно, фото сделанное на кладбище. Черный прямоугольник открытой могилы. Прищурившись от яркого солнца, Тимур смотрит наискосок задумчиво, почти мечтательно. С таким выражением лица отцов не хоронят.

Он смотрел тогда на Лизу, наверное, Вспоминал, почему так знакомо её лицо.

— Работа называется «Наследник», — сказала Инга. — На сайте есть еще твои детские фотографии, но про них ты и сам всё помнишь. Ты знаешь, что Нинель получила крупную премию за твоего «Летящего мальчика»?

— Нет, — ответил Тимур, не отводя глаз от кладбищенского снимка.

— Наверное, надо подать в суд за то, что тебя фотографировали без разрешения.

— Наверное.

— У неё полно других фотографий, без вас. Может, мы драматизируем?

— Может.

— Тим!

— Прости, — виновато протирая лицо, сказал Тимур. — Я плохо спал и медленно соображаю.

— Что с тобой? Ты выглядишь лучше, чем раньше. По крайней мере, нет ощущения, что ты вот-вот упадешь в голодный обморок. Начал нормально есть?

— У меня всё хорошо. Инга, скажи мне, если бы ты ревновала своего мужа, то смогла бы причинить себе вред? Например, попытаться проглотить лезвие?

— Я похожа на ненормальную? — удивилась Инга. — Хотя я слышала историю про женщину, которая чуть не проглотила лезвие.

— От кого?

— Папа рассказывал, давно. У него был приступ меланхолии, и мы пошли есть мороженое в кафе. Он пил кофе с коньяком и много разговаривал в тот день. Говорил мне, что я должна расти хорошей девочкой и не совершать глупостей. Что я бесценна, и ни один мужчина не стоит ни капли моей крови, ни капли моих слез. Он говорил о том, что безумные женщины губительны и пугающи. Что они отвращают и притягивают к себе одновременно. Что ни один мужчина добровольно не уйдет от такой женщины. «Но ты, детка, станешь как мама, — говорил он. Сдержанность и достоинство. Судьба безумной женщины, всегда трагична».

— Меня даже сейчас передергивает от его пафоса, — сказал Тимур.

— Почему ты заговорил об этом?

— Встретил безумную женщину, которая пытается обмануть трагичность своей судьбы?

— О, этот наследный пафос, — засмеялась Инга. — Беги от нее и женись на Тамаре, — сестра, перегнувшись через стойку, поцеловала его в щеку, — Сдержанность и достоинство. В нашей семье всегда выбирают это.

— Правда?

Проводив Ингу, Тимур поднялся к Лизе.

Долго звонил ей в дверь, а потом на телефон.

Лиза не открыла и не отвечала.

Куда она провалилась?

Чертыхаясь, он спустился вниз и прогулялся вокруг дома.

Осенний вечер был сух и свеж.

Она перезвонила, когда он начал злиться.

— Привет, — весело сказала Лиза. На заднем фоне кипел шум человеческих голосов и играла тихая музыка. — У меня ужин с друзьями.

— Так неожиданно?