Нас с тобой трое

Как жил в ней столько лет и даже не понимал, о чем толковала ему сестра?

Лиза с независимым видом стояла на пороге, являя собой человека, который заскочил на секунду и даже чая ему не надо.

Тимур подошел к ней и развязал пояс на её пальто, после чего взялся за пуговицы. Сняв с неё пальто, он аккуратно повесил его на плечики, а потом, присев на корточки, расстегнул высокие сапоги.

Вынув Лизу из всего уличного, Тимур переставил её в центр кухни, быстро несколько раз поцеловал в губы. Она наблюдала за ним из-под ресниц, изо всех сил стараясь скрыть неровность своего дыхания. Тимур не стал отвлекаться на её дыхание, потому что от этого становилось слишком горячо внизу живота.

Узкую юбку было непросто стянуть вниз, зато гладкая ткань блузки словно сама скользнула с узких плеч. Простенький лифчик, черные колготки, светлая, прохладная после улицы кожа. Тимур положил ладонь на живот Лизы, мечтая её обогреть, и некоторое время они просто стояли рядом друг с другом, прислушиваясь к её дыханию. Потом, когда тишина стала оглушающе-звенящей, он избавился от остальной её одежды.

Потому что сейчас, в этой голой без Лизы квартире, ему захотелось раздеть и Лизу тоже, чтобы убедиться в том, что ему не привиделись все их ночи. Что эта женщина действительно почему-то решила быть с ним. И в этом своем решении не остановится перед множественными странностями Тимура.

Обнаженная Лиза в центре его кухни.

Как будто у них обоих еще есть надежда.

Осознав, что сам он все еще в пальто (вот почему было так жарко!), Тимур тем не менее не нашел времени его снять. Он быстро и часто целовал Лизу — плечи, руки, грудь, спину, испытывая одновременно гнев, боль и сильнейшее вожделение. Желание обладать Лизой смешивалось со многими другими чувствами, и некогда было в них во всех разбираться.

— Пожалуйста, — бормотал он, изнемогая от её рук и губ. — Пожалуйста.

Он и сам не знал, о чем просил, слова просто вырывались на свободу, и когда Лиза оказалась, наконец, под ним, а под её спиной оказалось его пальто, она ответила на все его просьбы:

— Я никуда не уйду. Не бойся.

И грохот прибоя разорвал голову Тимура изнутри.

— Тим, может, я умираю?

От неожиданности он едва не расплескал кофе и изумленно уставился на маму.

— Что?

Она улыбнулась.

— Уж очень много ты в последнее время носишься со мной. Звонки, визиты. Столько внимания, Тим, как будто я смертельно больной человек.

От облегчения он рассмеялся.

— Полагаю, что с тобой все хорошо. Просто мои сыновьи чувства не в меру разыгрались.

— Разве с тобой случаются чувства, Тим?

Он ответил не сразу, сосредоточившись на пироге с мясом, который испекла к завтраку мама.

Была суббота, и родительский дом пах вкусной едой, чистотой и детством.

Среди этого умиротворения не хотелось заводить сложных разговоров.

— Мам, а ты знаешь Скамьину?

— Лизу? — без всякий раздумий сразу отозвалась она. — Конечно. Они с папой вместе работали. Бедная девочка.

— Бедная девочка?

Мама отставила свою чашку и, склонившись вперед, внимательно на него посмотрела.

— Что это ты вдруг вспомнил про Скамьину? — и поскольку он продолжал молчать, спросила в лоб: — откуда ты знаешь, Тим?

— Я видел их с папой, когда был маленьким.

— Вот как. Хочешь еще кофе, Тим?

Она была совершенно спокойной.

Он длинно вздохнул и тоже постарался не поддаваться волнению.

— Почему ты сразу не развелась с ним, мама?

— Твой папа… он позволял каждой своей женщине почувствовать себя неповторимой. Богиней. Маленькой девочкой, о которой заботятся. Самой прекрасной в мире принцессой. Это уникальный дар, сильнее любого наркотика.

— Какая пошлость, — поморщился Тимур, раз и навсегда решив, что никогда не поймет женщин. Что за сладкая вата у них в голове?

— К тому же, — мама подлила ему еще кофе, — он был красивым и, согласись, отлично вписывался в интерьер этой квартиры.

Помимо своей воли Тимур рассмеялся.

— Лучше бы ты породистого кота завела.

— Не говори глупостей, — отмахнулась мама, — разве от кота у меня получились бы такие прекрасные дети? Я ведь правда любила его, Тим.

— А Лиза?

— И Лиза тоже его любила. Твой отец был занят тем же — любовью к себе. Можно сказать, что мы жили в гармонии, — в её голосе послышались саркастические нотки.

— Почему она пришла на похороны, мама? Как она посмела?

Вопрос, который глодал его вот уже несколько дней, вырвался на волю сам, без всякого участия Тимура.

— Ах это, — мама рассеянно отломила кусочек пирога, — я её пригласила.

— Ты пригласила папину любовницу на его похороны?

— Слишком странно звучит? Пирог получился суховатым, да? Тим, это немного запутано.

— Мне кажется, я уже утратил способность удивляться. И пирог нисколько не сухой.

— Понимаешь, в чем дело, — мама вздохнула, — Руслан умер ровно посредине между моим домом и домом Лизы.

— Ты что, линейкой измеряла? — не удержался Тимур. — И вообще, откуда ты знаешь её адрес?

— Ну, Тимур, — снисходительно, как будто разговаривала с маленьким ребенком, протянула мама. И он как-то сразу осознал наивность своего вопроса.

— Ладно. Он умер между вами, как символично. И что из этого?