Нас тонуть не учили

«Точно убили! Всё, в тюрьму посадят! Страшно как!.. Не хочу в тюрьму! А если убили? Убили!..»

От страха стучали зубы, постепенно Антон согрелся, нервная дрожь стала проходить, и он незаметно провалился в дремоту.

А через полчаса весь седьмой класс был поднят, как армейская часть, по тревоге. Директор школы, взбешённый поступком учащихся, организовал ночной подъём. По горячим следам он лично хотел разобраться в случившемся. В спальной комнате сейчас находились все мужчины школы.

Подъём был жёстким. Раздетых детей вытаскивали из постелей и выводили на построение в учебный корпус. Не церемонились, кое-кто из мальчишек уже успел получить увесистое внушение по шее.

Построили детей в три шеренги и по очереди вызывали в учительскую на «собеседование». Мальчики терпели, но не сдавались, кодекс чести — погибнуть, но не выдать — был в действии. Можно было снести всё — боль, побои, унижение, но не предать и не выдать друга!..

Слава Богу, пострадавшие отделались испугом, а если бы и в самом деле стреляли дробью? Хотя можно представить, что сейчас твориться на душе у испуганных женщин. Надо же, так испортили праздник.

Самопал нашли на месте происшествия, то ли бросили в спешке, то ли потеряли. Но не сдашь же оружие на экспертизу в органы! Дело огласке подлежать не должно!

Директор прекрасно понимал, что комиссия районо сделает выводы из случившегося, в кресле директора он не усидит, и это будет самым малым наказанием. Но и собственное расследование результатов не дало, эти хулиганы молчат, как юные разведчики на допросе. Пример хороший, но не в данной ситуации.

Мужская часть педколлектива всю ночь вела дознание. Ночь действительно была тяжёлой, а результат нулевой. Не помогали и жёсткие методы, детей били, аккуратно, но без толка.

Разбирались и позже. Неоднократно мальчишек седьмого класса вызывали к директору. Их увещевали, уговаривали, им угрожали и даже били, но снова без результата. Прошло почти два месяца — дети не признавались. Так постепенно громкое дело тихо кануло в лету.

Классный педагог Валентина Ивановна изменилась. Хотя и продолжала кричать на детей, уже не била. Двоек в журнале успеваемости класса стало больше. Оценки никого не волновали, а к крику давно привыкли…

Ангел-хранитель

«О, метелица и даёт! Ну и погодка!» — очередной порыв ветра со злостью швырнул в лицо Антона хлопья снега. Он негнущимися, холодными пальцами с трудом подвязал уши шапки-ушанки под подбородком и, засунув руки в карманы пальто, посмотрел вперёд. Впереди ничего не было видно, ещё секунду назад, перед глазами маячила спина товарища Кольки, и вот уже нет никого. Антон заволновался.

— Ко-ль-ка! — но в этом вихре и вое ветра звук голоса моментально растворился, да он и себя не услышал. Антон рванул вперёд, в надежде догнать товарищей, но куда бежать, кругом белые шквалы снега. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не видно. Мальчик в растерянности остановился, в душу стал медленно закрадываться холодный страх. «Заблудился! Не могу я в этом лесу заблудиться, я знаю здесь всё!..» Но сейчас, когда ничего кругом не видно, он не знал, куда идти, и от этого становилось страшно.

Два часа назад группа ребят пошла на прогулку в лес. До ужина ещё время есть, а в лесу так здорово! В здешних лесах они знали, наверное, не только все тропы, но и каждое дерево. Мальчишки закалённые, мороз 15–20 градусов и за мороз не считали, потому и не кутались в одёжки.

Быстро темнело. Сейчас холод стал потихоньку становиться врагом Антона. Хорошо, что ботинки зимние, ноги ещё не мёрзли, а вот руки уже окоченели — рукавиц не было, да и пальто не грело.

Поплутав ещё часа два и не понимая, куда он движется, Антон вконец обессилел. Он ещё пытался сопротивляться обстоятельствам: снегу, морозу, ветру. Мальчик стал замерзать и с трудом передвигал ногами. После отчаяния наступила апатия, безразличие и опустошённость, он уже не чувствовал рук, мороз добрался и до ног. Мышцы тела одеревенели, и только в голове ещё что-то жило. Но это ненадолго…

Время остановилось, сколько он уже в лесу? В этой плотной и снежной пелене Антон неожиданно наткнулся грудью на забор и остановился. Остатки сознания донесли до мозга, что это забор солдатской могилы. Значит, и школа уже рядом, а там тепло, уют, жизнь…

Антон медленно обошёл могилу и, выбрав направление, как ему казалось правильное, пошёл. Шаг, второй, третий…

А метель бушевала, порывы ветра пытались сбить с ног, но какая-то неведомая сила удерживала его. Сделав ещё шаг, он уткнулся в ствол берёзы и, чтобы не упасть, опёрся спиной о её ствол. Но и сил стоять уже не было, и он стал медленно оседать.

Уже через минуту его занесло снегом, и в этом снежном домике было так тепло и уютно. Иголки, до этого пронзавшие пальцы рук и ног, будто растворились, и боли уже не было, а вместо этого наступило желание спать. В темноте, сквозь ещё не сомкнутые ресницы, Антон едва различал, как в круговерти и шальном танце кружились огромные снежинки.