Нас ждет Севастополь

Медлить было нельзя. Уральцев вскочил и, крикнув, чтобы подбегали вплотную к дому, где безопаснее, побежал к дверям. Не добежав нескольких шагов до порога, он упал. И в этот момент немцы открыли заградительный огонь из орудий. Снаряды ложились густо, и разведчики начали пятиться. Из дверей выскочили два гитлеровца и подбежали к Уральцеву. Их намерение разгадал Зайцев, и раньше, чем они схватили замполита, он в несколько прыжков оказался около них. Выстрелы раздались одновременно. Свалились оба — и гитлеровец и Зайцев. Артиллерийский обстрел длился минут десять. Одного разведчика убило и трех ранило. Крошка решил, что продолжать блокировать дом бесполезно. Когда артиллерийский обстрел затих, он послал Лосева и Добрецова вынести Уральцева и Зайцева.

Глушецкий разозлился, узнав о происшедшем.

— Почему замполит должен быть впереди, черт вас возьми? — возмущенно кричал он на Крошку, стоявшего с понурым видом. — Хотя бы приволокли убитых гитлеровцев. Вам бы вовремя смыться. Хорошо заучили это правило… Ах, как бездарно вы руководили операцией! Идите с донесением к начальнику разведотдела.

Сам он пошел в санроту, находившуюся метрах в двухстах, проведать раненых.

Когда он пришел туда, Уральцев лежал на операционном столе. В операционную Глушецкого не пустили. Он дождался, когда оттуда вышел хирург, и спросил:

— Каково состояние старшего лейтенанта?

— Выживет, — уверенно ответил хирург. — Организм у него железный. Операция прошла удачно. Сегодня отправим на Большую землю.

Среди раненых, лежавших на носилках в полутемном коридоре, Глушецкий заметил Зайцева. Склонившись к нему, он услышал, как тот тихо стонет, закрыв глаза.

— Как самочувствие, товарищ Зайцев? — спросил он.

Тот открыл глаза.

— Товарищ командир… — слабым голосом произнес он, пытаясь улыбнуться, — я вот, как видите…

— В какое место ранены?

— В плечо и шею…

— Вылечат, — уверенно произнес Глушецкий.

— Товарищ командир, — в глазах Зайцева показались слезы, — Верните мне тельняшку…

Глушецкий тихо пожал ему руку и пообещал:

— Вернем.

С Уральцевым так и не удалось поговорить. После операции он долго не приходил в сознание. В полубессознательном состоянии санитары понесли его к берегу.

На рассвете Глушецкий пошел на кладбище, чтобы лично пронаблюдать за объектом, на который ночью должны напасть разведчики. На этот раз Глушецкий решил сам возглавить разведгруппу.

Вечером он вернулся в роту, поужинал и в полночь с десятью разведчиками, взятыми из обоих взводов, пошел на передовую.

Но и на этот раз поймать пленного не удалось. Немецкие ракетчики заметили разведчиков метров за тридцать и подняли тревогу. И сразу же со всех сторон застрекотали пулеметы и автоматы. А через минуту вся нейтральная полоса была засыпана вражескими снарядами. Высота, на которой находилось кладбище, была господствующей. Малая земля и город отлично просматривались с нее. Поэтому гитлеровцы особенно сильно укрепили высоту, поддерживали тяжелой артиллерией. Двух разведчиков убило, а Глушецкого слегка контузило. Пришлось вернуться ни с чем.

Капитан Новиков дожидался возвращения разведчиков в штабе батальона. Выслушав Глушецкого, он сердито сказал:

— Будет мне от полковника… Единственное, чем могу успокоить его, это сообщить, что ни одна бригада пленного не поймала. Пусть поймет, что при нынешней обороне противника невозможно действовать мелкой группой, а надо предпринимать разведку боем в составе одного-двух батальонов.

Вернувшись в роту, Глушецкий лег. Его тошнило. Сильно болела голова, зубы непроизвольно выбивали дробь.

На третьи сутки Глушецкого вызвали в штаб корпуса. К этому времени он чувствовал себя почти здоровым.

В штабе корпуса Глушецкий пробыл пять часов. Там состоялось нечто вроде семинара разведчиков. Командир корпуса, начальники разведотделов бригад и командиры разведывательных рот рассказали много интересного. Глушецкий записал в свой блокнот немало полезных советов. Возвращаясь, он размышлял: «Генерал сделал правильный вывод — разведчики храбры, но не умеют применять хитрость».

Было уже темно, когда Глушецкого вызвал командир бригады. К нему он пошел вместе с Новиковым.

Полковник встретил их не очень дружелюбно. Не поздоровавшись и не приглашая садиться, он довольно резко проговорил:

— Ну, так называемые разведчики, вижу, что привести пленного вам не по силам. Может, мой умишко окажется сообразительнее вашего. Когда-то во время гражданской войны и я был разведчиком. Слушайте, что скажу.

Он развернул карту и показал пальцем на красную пометку.

— Вот Безымянная высота. Между ней и кладбищем стык двух частей противника. Стык хорошо охраняется несколькими пулеметными гнездами. Перед этим пулеметным гнездом метрах в пятнадцати сидят в яме два ракетчика. А перед ними минное поле и проволочное заграждение. Я облюбовал этих ракетчиков. И вот почему. Здесь кругом растут кусты держидерева. Немцы допустили ошибку, что не вырубили их. Мы воспользуемся их ошибкой. Ваши соображения? — полковник вопросительно посмотрел на Новикова и Глушецкого.

Несколько секунд Глушецкий и Новиков молчали, затем Глушецкий сказал: