Нас звали «смертниками». Исповедь торпедоносца

А вот уже и Шяуляй. Покачав на прощание крыльями, истребители улетели в сторону Вильнюса, а мы стали заходить на посадку. Теперь можно со спокойной совестью предстать перед командиром – сознание этого наполняло сердце радостью. Казалось, никогда ранее я с такой необыкновенной легкостью не покидал кабину самолета после того, как он занял свое законное место на аэродроме.

– Товарищ командир! Задание выполнено! Потоплен транспорт водоизмещением шесть тысяч тонн! – Сам удивляюсь, насколько бодро, я бы сказал, с мальчишеским задором звучит мой голос. Борзов крепко жмет мою руку, и на мгновение наши взгляды пересеклись. Ничего не сказал мне тогда командир, да и не нужно было. Мы прекрасно поняли друг друга без лишних слов. Мой экипаж восстановил свою репутацию, и несколько дней спустя на меня и моего штурмана было оформлено представление к званию Героя Советского Союза…

…Сегодня историки ведут ожесточенные дискуссии на тему достоверности побед того или иного вида боевой авиации. Для одних эта проблема представляет исключительно пропагандистский интерес, для других – чисто научный. Встречаются авторы, обвиняющие нас, летчиков-торпедоносцев, в определенном завышении своих результатов, а порой – и в откровенном вранье.

Как непосредственный участник этой войны, выскажу свои соображения. В военное время получение истинных данных о количестве уничтоженной вражеской техники является жизненно необходимым. И дело совершенно не в том, что определенные количественные показатели являются основанием для представления к государственным наградам и очередным званиям.

Конечно, невозможно отрицать тот факт, что заслуженные ордена и медали серьезно поднимают боевой дух солдат и офицеров… Но все это вторично по сравнению с главным – успешное планирование боевых действий совершенно невозможно без оценки численности вражеских войск.

Информация, потом и кровью добытая разведкой, сведения, полученные от агентуры, сводки боевой деятельности подразделений – все это служит основанием для принятия тех или иных решений, от которых зависит успех боевых действий и, конечно, количество человеческих жизней, которыми он будет оплачен.

Именно поэтому штабы, будучи крайне заинтересованными в получении достоверной информации о потерях противника, всеми силами старались отсечь «лишние» победы. В нашем случае потопление подтверждалось фотоконтролем, агентурными данными, вылетами самолетов-разведчиков и свидетельством истребителей прикрытия.

К сожалению, фотографии не всегда удавались – в самый неподходящий момент подводила аппаратура: то пленка разорвется в кассете, то замерзнет затвор. Но фотоконтроль не являлся основным средством подтверждения победы. Бывало, только прилетаешь, еще и рта открыть не успел, а тебя уже поздравляют – агентурные данные пришли. Были это подразделения фронтовой разведки, заброшенные в немецкий тыл, либо агенты, скрывавшиеся среди гражданского населения, я не знаю.

Кроме того, в составе ВВС флота была своя воздушная разведка. В частности, на Балтике воевал 15-й разведывательный полк. Если группа торпедоносцев вылетает по их данным, самолет-разведчик фотографирует вражеский конвой до нашего удара и после. После возвращения смотрят, сколько было, а сколько осталось… Или все плывут. Только так.

Тем более сам экипаж не всегда имеет возможность наблюдать потопление. Особенно при выполнении одиночных крейсерских полетов, в которые мы уходили в основном ночью или в плохую погоду. А там порой радист только и успевал заметить взрыв торпеды. Пока развернешься, чтобы на результат посмотреть, так потеряешь это судно из виду. И не найдешь… Так по возвращении и докладывал: «В районе таком-то атаковал транспорт таким-то водоизмещением. Стрелок наблюдал взрыв, после чего визуальный контакт с целью был утерян». А через пару дней вызывает командир и сообщает: «Пришло подтверждение на твоего утопленника». Мне и в голову не приходило спросить, откуда. Пришло, и хорошо… Всего трижды мне удавалось наблюдать, как уходит под воду «мое» судно.

Когда война кончилась и я в академии учился, появились таблицы всякие и расчеты, по которым, оказывается, одной торпедой даже транспорт не так-то просто потопить, а боевой корабль – так вообще… Не хочет он тонуть, хоть ты что… В определенное место надо попасть, чтобы гарантированно потопить. Допустим, в артиллерийский погреб или котельное отделение. А так попала торпеда в кормовую часть судна, вот как у меня случай был, – а оно стоит, зараза, не тонет. Прилетаешь, фотография есть. Попасть попал, а утопил или нет – черт его знает. В этом случае надеяться можно только на агентурные данные.