Насчастливый город

— Я? С удовольствием! И… О, Эллери, я ведь не поблагодарила вас за великолепный подарок, который вы прислали мне из Нью-Йорка, и те чудесные вещи, которые вы прислали маме, папе и Лоле. Вы не должны были так поступать. Ведь мы ничего не сделали, чтобы…

— Чепуха. В последнее время вы часто видели Карта Брэдфорда?

Пэт принялась рассматривать свои ногти.

— Ну, он вечно торчит где-то поблизости.

— А как прошли похороны Джима?

— Мы похоронили его рядом с Норой.

— Знаете, — сказал Эллери, — меня одолела жажда. Как насчет того, чтобы заехать куда-нибудь промочить горло?

— Хорошо, — угрюмо согласилась Пэт.

— Там впереди не «Придорожная таверна» Гаса Олсена? Черт возьми, она и есть!

Эллери остановил машину и помог Пэт выйти. Она скорчила гримасу и сказала, что в Райтсвилле мужчины так не поступают. Усмешка Эллери заставила ее улыбнуться, и они рука об руку вошли в таверну. Эллери повел Пэт прямо к столику, где сидел Картер Брэдфорд, пребывая в напряженном ожидании, и сказал:

— Вот она, Брэдфорд. Наложенным платежом.

— Карт! — воскликнула Пэт.

— Доброе утро, доброе утро, — пропел надтреснутый голос, и мистер Квин увидел за соседним столиком старого пьяницу Эндерсона с пачкой долларовых купюр в руке и стоящим перед ним рядом пустых стаканов из-под виски.

— Доброе утро, мистер Эндерсон, — поздоровался Эллери Квин. Когда он повернулся, Пэт и Картер уже сидели, сердито уставясь друг на друга. Эллери тоже сел и сказал Гасу Олсену: — Используйте ваше воображение.

Гас почесал в затылке и начал хлопотать за стойкой.

— Вы обманом заманили меня сюда, Эллери, — недовольно заявила Пэт.

— Я не был уверен, что вы согласитесь ехать сюда без обмана, — ответил Эллери.

— Это я попросил Квина вернуться в Райтсвилл, Пэт, — хрипло произнес Карт. — Он сказал, что… Пэт, я пытался заставить тебя понять, что мы можем вычеркнуть прошлое, что я люблю тебя и всегда буду любить, что больше всего на свете я хочу жениться на тебе…

— Давай не будем это обсуждать, — проговорила Пэт, нервно теребя скатерть.

Картер взял стакан, который Гас поставил перед ним; Пэт сделала то же самое, радуясь перерыву разговора. Некоторое время они молча потягивали напиток, не глядя друг на друга.

Эндерсон поднялся из-за столика, опираясь ладонью на скатерть, чтобы не упасть, и начал декламировать нараспев:

Я верю, что листик травы не меньше сверкающих звезд,
И что не хуже их муравей, и песчинка, и яйцо королька,
И что древесная лягушка — шедевр, выше которого нет,
И что ежевика достойна быть украшеньем небесных гостиных…[64]

— Сядьте, мистер Эндерсон, — добродушно посоветовал Гас Олсен. — Вы раскачиваете лодку.

— Уитмен, — обернувшись, заметил Эллери. — И весьма кстати.

Старый Эндерсон усмехнулся и продолжал:

И что малейший сустав моих пальцев посрамляет всякую машину,
И что корова, понуро жующая жвачку, превосходит любую статую,
И что мышь — это чудо, которое может одно сразить секстильоны неверных!

Отвесив поклон, пьяница сел снова и начал выстукивать ритм по столу.

— Я был поэтом! — воскликнул он. — А посмотрите на меня теперь…

— Да, — задумчиво промолвил Эллери. — Это истинная правда.

— Вот ваша отрава, — заявил Гас, поставив стакан виски перед мистером Эндерсоном. После этого он с виноватым видом, избегая испуганного взгляда Пэт, быстрой отошел за стойку и спрятался за экземпляром «Архива» Фрэнка Ллойда.

Мистер Эндерсон пил, что-то бормоча себе под нос.

— Пэт, — сказал мистер Квин, — я вернулся сегодня в Райтсвилл, чтобы сообщить вам и Карту, кто в действительности повинен в преступлениях, в которых обвиняли Джима.

— О!.. — Пэтти затаила дыхание.

— Чудеса происходят и в человеческом уме. В день смерти Норы, в больничном зале ожидания, вы поведали мне один маленький факт — и он явился желудем, из которого у меня в голове вырос могучий дуб.

— «И мышь, — громко провозгласил мистер Эндерсон, — достаточное чудо, чтобы потрясти секстильоны! неверных!»

— Значит, это все-таки был не Джим… — прошептала Пэт. — Не надо, Эллери! Прошу вас!

— Надо, — мягко возразил он. — Иначе этот вопросительный знак вечно будет стоять между вами и Картом и переживет вас обоих. Я хочу стереть его и поставить вместо него точку. Тогда глава будет закрыта, а вы и Карт снова сможете смотреть друг другу в глаза. — Он отпил из стакана и нахмурился. — По крайней мере, я на это надеюсь.

— Только надеетесь? — проворчал Карт.

— Правда бывает весьма неприятной, — печально произнес Эллери.

— Эллери! — воскликнула Пэт.