Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?

Возглавив центральный аппарат тайной политической полиции Гайдрих стал государственным чиновником высокого ранга, а сохраняя за собой должность начальника Главного управления безопасности (СД) национал-социалистической партии, он по-прежнему оставался крупным партийным функционером.

Вместе с собой в Берлин, Гайдрих взял четыре десятка наиболее квалифицированных криминалистов. В их числе был Генрих Мюллер, ставший позже начальником гестапо.

Позже Гиммлер скажет: «Я думаю, что только я и министр-президент Геринг знают, до какой степени 1933–1935 годах был недееспособен аппарат тайной политической полиции. В ней собрались чиновники, которые по крайней мере в филиалах были отнюдь не из лучших. Ведь никакое учреждение не отдаст лучшие свои силы, к тому же в мировоззренческом смысле они были совершенно не подкованы. Чтобы придать им политическую зрелость, мы привлекли в полицию старых борцов из рядов СА и СС, у которых было неоспоримое преимущество — принадлежность к НСДАП. Но часть из них страдает одним недостатком — неумением приспособиться к упорядоченной жизни, к самой примитивной канцелярской работе.»

Прагматик Гайдрих быстро понял, что на голой теории политику не построишь, что для слаженной работы всех систем в стране нужны профессионалы и не важно, к какой партии они принадлежали. Он примечает и начинает поддерживать наиболее толковых, энергичных, знающих свое дело криминалистов. Сотрудничество Гиммлера и Гайдриха, крупных партийных руководителей НСДАП с беспартийными специалистами из политической полиции Веймарской республики было вызвано как политической необходимостью, так и методом национал-социалистического движения, пытающегося таким образом утвердить свою власть.

Этот союз представлял беспартийным чиновникам возможность доказать свою преданность новому режиму в борьбе с оппозицией, продемонстрировать свои знания, подавая руководству вовремя советы и исправно выполняя порученные указания.

Большинство полицейских чиновников было настроено консервативно и нисколько не сожалело о конституции Веймарской республики. Для них Веймар ассоциировался с Версальским договором, этим «ударом ножом в спину», как его называли военные, с частой сменой правительств, инфляцией и безработицей, тогда как новые власти олицетворяли порядок, представляли возможность проявить себя, сделать карьеру и получать высокую зарплату.

Безусловно, не все полицейские имели опыт работы в области «борьбы с коммунистами» и обладали такими качествами, как огромная работоспособность, стремление к власти и отсутствие угрызений совести. Многие из них были уже в солидном возрасте и казались Гайдриху старыми и слабыми, не способными энергично и много работать.

Вилли Леман, по меркам нацистов, тоже уже был старым. Однако его оставили в гестапо, поскольку он не занимал руководящей должности, много лет работал против советского представительства в Берлине, что приравнивалось к борьбе с коммунистами, никогда не преследовал нацистов, более того, считался им сочувствующим, и, наконец, он умел ладить с начальством, в частности с Дильсом, и товарищами по работе. Его уважали за опыт и спокойную рассудительность.

По инициативе Гайдриха, ведущим подразделением в гестапо становится второй отдел — борьба с внутренними врагами, который он сам и возглавил. Заместителями у него были назначены мюнхенцы Флеш и Мюллер. Помимо второго, были: третий отдел — контрразведка, в котором работал Леман, четвертый — религиозные секты, масоны, евреи, эмигранты; пятый — аграрные и социально-политические вопросы; шестой — радиоперехват; и ряд других.

Наряду со структурными изменениями, с приходом Гайдриха в гестапо резко возросли требования к дисциплине. Стоило беспартийному чиновнику опоздать на службу минут на десять, как его сразу же переводили из гестапо в полицию. На опоздании попался начальник первого отдела Артур Небе, который впоследствии вернется из полиции и возглавит криминальную полицию Главного управления имперской безопасности, созданного в 1939 году.

Всю дорогу до места сбора, как им сказали, на вилле Геринга, Леман переживал, как неудачно для него сложился этот день. Все началось накануне. Вечером из-за аврала в отделе он не смог выйти на запланированную встречу с советским куратором, важную для него не только потому, что надо было передать добытую информацию, указывающую на резкое обострение обстановки в стране, но и потому, что он ожидал получить пятьсот марок, свою месячную плату, так нужную ему в этот важный для него день. Теперь расстроенный, он невесело рассуждал о своей жизни и службе в третьем отделе гестапо, где уже несколько лет он занимал довольно скромную должность, не позволяющую, как ему казалось, быть достаточно информированным и полезным своим московским друзьям, поминая недобрым словом свои болячки, медицину и отдел кадров.