Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Ист[очник] “Президент” недавно устроился работать в Вашингтоне в немецком отделе “Форин Бродкастинг мониторинг сервис”, организованном недавно под руководством комитета “Рация”. Это одна из наиболее вероятных возможностей для активной разработки “Рации”. Поэтому-то на последнее сообщение резидентуры о том, что положение “Президента” пошатнулось в связи с подозрением его в работе для красных, мы сообщили, что нужно всеми силами стараться закрепить его на этой работе.

Остальные наши источники “Давыдов”, “Информатор”, “Лиза” и “Факир” используются главным образом для получения политинформации.

Подытоживая все сказанное, мы видим и следующие недостатки в нашей работе по этой линии.

1. Неполное использование всех возможностей имеющейся у нас агентуры.

2. Многие участки остаются совершенно “закрытыми” для нас. Особенно нужно подчеркнуть, что современная война заставляет нас делать главный упор на освещение работы военной промышленности, чего мы достигли пока еще в очень незначительном объеме.

Мы должны стараться узнать политику не только сегодняшнего, но и завтрашнего дня — вот наша задачам.

Простой арифметический подсчет: из восемнадцати перечисленных агентов внешней разведки в данной ориентировке девять непосредственно входили в сеть Якова Голоса или были к ней причастны. Это «Паж», «Лиза», «Пэл», «Юрист», «Сакс», «Пик», «Президент», «Мираж», «Дир». Девять из восемнадцати — это 50 %, если проще — половина. Ниже их псевдонимы будут раскрыты.

Теперь — особо об агентурной сети Якова Голоса. Слово «сеть», а не «группа» в данном случае использовано абсолютно правомерно, поскольку в нее входили не пять-шесть, а несколько десятков человек. Потому и Голоса можно назвать кем-то вроде «субрезидента», а не «групповодом» (так в «Очерках истории российской внешней разведки»).

Точное число лиц, являвшихся источниками информации и агентами внешней разведки НКВД/НКГБ в США в годы Второй мировой войны, не возьмется назвать никто. И дело не только в секретности (первая заповедь — «Беречь агента пуще собственного глаза»), а в том, что такой подсчет изначально невозможен. Во всяком случае, когда речь идет о крупной стране и значительном отрезке времени. Где грань между «нормальным», официально включенным в сеть агентом, доверительным лицом, источником информации на постоянной основе и случайным? И как считать человека, использованного втемную или под чужим флагом?

В случае с Голосом положение вообще особое. Никто в резиден-туре не мог с достоверностью сказать, сколько человек находится у «Звука» на связи, с кем он связан годами работы, кто всего лишь разовый источник даже весьма ценной информации.

А что могли знать и что знали в действительности американцы о советской разведывательной сети в США даже спустя годы после окончания Второй мировой войны?

За интересующий нас период технические подразделения спецслужб США перехватили и записали тысячи шифровок, которыми обменивались резидентуры советской внешней разведки США и Центр в Москве[100].

Шифры и коды, их составление и, соответственно, противоположные действия — свзлом», то есть дешифровка и декодирование спецслужбами противника, — самостоятельная большая и весьма важная тема. В рамках данной книги освоить ее более или менее серьезно (и даже популярно) просто невозможно. Придется довольствоваться только упрощенным до предела изложением сути той операции ФБР, которая ныне широко известна под названием «Венона»[101].

Американские специалисты признавали позднее, что русские применяли очень сложную шифровальную систему, которая при правильном использовании взлому не поддавалась. При правильном! В том-то и дело. Советская разведка пользовалась при обмене сообщениями так называемыми одноразовыми блокнотами. При правильном, то есть одноразовом, их применении расшифровать сообщение невозможно. Но в том-то и беда, что шифровальщики советских резидентур в США в нарушение жестких инструкций и порядка (из-за элементарной нехватки в военное время этих самых блокнотов) в ряде случаев использовали их неоднократно. Это дало возможность американцам, в распоряжении которых уже тогда имелись электронные вычислительные машины, а также штат математиков и специалистов наивысшей квалификации, за несколько лет упорной работы прочитать целиком или полностью десятки советских шифровок.

Сыграли свою отрицательную роль и некоторые другие обстоятельства вроде бегства 5 сентября 1945 года шифровальщика резидентуры ГРУ в Оттаве Игоря Гузенко и выдачи канадским властям — а те поделились информацией с американцами — важной информации, в том числе принципов советских шифросистем и т. п.