Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь

Через год после того, как я услышал историю о мальчике, который сказал «лошадь», я познакомился с Мияко Киношитой, менеджером обучения фермерству в Грин Чимниз, Институте зоотерапии с кампусом в Кармеле, штат Нью-Йорк, расположенном к северу от Нью-Йорка. Она также присутствовала на конференции Animals on the Mind («Воздействие животных на сознание») в Денвере. Киношита пять лет занимала пост президента Североамериканской ассоциации верховой езды для инвалидов.

«Наши ученики живут вместе с животными. Они не просто приезжают, а потом возвращаются домой. Животные – это часть их жизни. Дети отвечают за них, поэтому у них очень глубокая связь, – сказала мне Киношита. – Грин Чимниз изначально была молочной фермой. Когда программа только начиналась, это была работающая ферма; жители и студенты доили коров и ели свинину, но по мере развития программы мы начали запускать больше терапевтических программ, перестали есть животных и продукты животного происхождения».

Помимо лошадей, в программах Грин Чимниз используется все 120 сельскохозяйственных животных – включая коз, коров, овец, кур и других домашних птиц, а также верблюдов, лам, кроликов и морских свинок. Там также работают приют для собак и центр дикой природы, где заботятся о раненых хищных птицах и рептилиях. Студенты и местные жители помогают дрессировать собак и реабилитировать раненых диких животных.

Основная часть работы Киношиты – образование, а не терапия. Девяносто процентов ее работы – это обучение с помощью животных, хотя она не сомневается, что ее деятельность носит терапевтический характер. Жилой центр и государственная школа Грин Чимниз обслуживает около двухсот детей с психосоциальными отклонениями из различных экономических слоев. Некоторых из них переводят туда из государственных школ, когда другие варианты образовательных программ потерпели неудачу.

Хотя животные совместно создают здоровую среду обитания, ключом к терапии является использование особых характеристик каждого вида, каждого отдельного животного. Киношита, энергичная и глубоко преданная делу женщина, которая когда-то работала в камбоджийском лагере беженцев, уточнила: «Мы ищем конкретные формы поведения. Почти любая лошадь или собака в определенных ситуациях будет вести себя практически одинаково, и работа с этим типичным поведением может быть полезной для ребенка. Например, умение взнуздывать лошадь требует обладания определенным набором навыков. Вы не можете делать это слишком энергично. Вы должны замедлиться и подойти к лошади определенным образом, а затем надеть недоуздок».

Но помимо подобных общих примеров правильного поведения и уроков, которые оно дает ребенку, важно помнить, что каждое животное, каждый ребенок – индивидуальны. Терапия дополнительно настраивается на основе особенностей животного и ребенка. Некоторые дети будут больше интересоваться хищными птицами, другие отдадут предпочтение собакам. С точки зрения поведения, каждый вид предполагает свой спектр взаимодействий. В зависимости от типа взаимодействия, которое терапевты считают необходимым, они используют животных с определенным темпераментом. «Например, если мы хотим, чтобы ребенок испытал стопроцентный успех и был счастлив в конце сеанса, мы выберем самую старшую, добрую и нежную овцу, которая у нас есть, – сказала Киношита. – Если мы считаем, что лучше будет немного расстроить ребенка, чтобы он приложил дополнительные усилия, то хотели бы, чтобы общение было немного менее удовлетворительным. В таком случае мы можем выбрать одну из самых капризных и дерганых овец».

Такие программы набирают популярность. Все большее число психологов, психотерапевтов, врачей и специалистов по трудотерапии рассматривают присутствие животных в жизни людей как нечто полезное как для терапии, так и для профилактики и выявления заболеваний. Например, собак обучили использовать свое замечательное обоняние для обнаружения начала эпилептического припадка и сердечного приступа.

Чувства животного – важный элемент многих терапевтических программ, но самым важным все же остаются отношения с ними. Отношения с домашним животным также могут помочь раздвинуть границы слабоумия, депрессии и множества других болезней и проблем.

Наоми и Коба

Двадцатитрехлетняя Наоми и ее мать Бет навестили меня в кофейне в Джулиане, штат Калифорния. Их сопровождал Коба – черный стандартный пудель в оранжевой попоне служебной собаки. Настороженный, сосредоточенный, серьезный, он подождал, пока мы сядем, а потом исчез под столом.

Число детей с диагнозом аутистического расстройства, определяемого обычно в возрасте около девяти лет, неуклонно растет – сегодня в Соединенных Штатах каждому пятьдесят четвертому ребенку ставят этот диагноз. Данные о предпосылках к увеличению числа страдающих аутизмом и о предполагаемых причинах расстройства пока противоречивы.