Наш дом – СССР

— Спрашивали, кто у меня такой умный, что предложил идею. А мне и ответить нечего. Сказал прямо, как есть, что есть один сотрудник, неординарный, вот он и предлагает. Они там мгновенно связали двигатель и катушку для рыбалки, и теперь вы проходите у них под псевдонимом «Рыбак».

— Что, серьезно, что ли? — потупился я.

— А как вы думаете? Конечно, серьезно. Двигатель и правда хорош, наши уже рассчитали, что при таком объеме двигателя мощность будет в районе восемнадцати-двадцати лошадиных сил, расход топлива планируется ниже, чем в имеющихся сейчас изделиях, а удобство и надежность, за счет применения новых материалов, дадут огромное преимущество именно нашему творению.

— Этого для маломерных судов, лодок то есть, самое то, больше уже баловство.

— Соглашусь. Да и министерством одобрена разработка двигателей до тридцати сил.

— Внедрите все, что я вам предложил, думаю, получите около двадцати пяти. Все это хорошо, а как с производством?

— Начинаем потихоньку, напомню, изделие не по профилю, нужно оборудование, инструмент, материалы, эх, да ведь даже чертежей у нас полных нет, есть только ваш рисунок. — Эк он меня поддел. Я ему, значит, мотор в разрезе, со всеми параметрами, а он сетует, что я ему техзадание не разработал.

— Ну, так у вас КБ есть для таких целей, пусть работают.

— Ладно-ладно, я пошутил. Слушай, так значит, ты уверяешь, что можешь в будущее заглядывать? — делает вид, что спрашивает просто так, лишь бы поддержать разговор, а на деле ему очень интересно.

— Немного, — скромно повторяю я.

— И что, долго я еще проживу? — в лоб спросил. — Или общение с живым человеком, а не каким-то изделием не позволяют заглянуть в будущее?

— Достаточно. Живите спокойно, не забывайте о здоровье и ограничьте прием жирной пищи и алкоголя. — Ха, вот это я завернул, даже смешно, выступил, как диетолог какой-то.

— Хм, значит, не скажешь, сколько мне осталось?

— Павел Федорович, ну подумайте сами, зачем вам это знать? Я вам сказал, что проживете долго, ну и радуйтесь. Нет ничего страшнее знать точную дату смерти, вы же умный человек.

Умрет товарищ директор в две тысячи первом, тридцать лет ему еще отмерено, долгожитель.

— Хорошо, Саша. Как сфотографируешься и получишь карточки, дойди до отдела кадров, представишься там, тебя проводят к начальнику отдела и передадут все документы. С тебя фото, паспорт и военный билет.

— Хм… — недовольно пошамкал я губами.

— Что такое?

— Так уж вышло, чтобы не размышлять над тем, правду я говорю или нет, запросите справку из милиции, а я вам позже дополню то, что они вам предоставят.

— Так-так. Проблемы?

— Я судим.

Лицо директора приняло недовольный вид.

— Интересно бы узнать, за что?

— Вам как в приговоре?

Дерунов кивнул.

— Превышение необходимой обороны со смертельным исходом двух или более лиц…

— Вот это ни хрена себе.

О, первый раз услышал такие слова от такого образованного и вежливого человека.

— Так получилось.

— Расскажи сам. Справку я запрошу, конечно, но это будут сухие строки официального органа. Кого ты… убил?

— Нескольких упырей, недостойных того, чтобы ходить по одной земле с нашими советскими людьми. — Я работал дворником в магазине, имел туда беспрепятственный доступ. Кое-кто посчитал себя самым умным и решил «уговорить» меня «помочь» им попасть в магазин. Эти твари узнали, где я жил тогда, и, ворвавшись в дом, убили хозяйку дома, которая была очень добра к нам и предоставила нам жилье в самый нужный момент жизни, а также захватили мою жену и дочь в заложники. Думали, что так я буду сговорчивее, но я поступил не так, как они рассчитывали.

— Много их было? — Павел Федорович слушал меня с раскрытым ртом, а то — настоящий детектив времен развитого социализма! Можно из этого еще и сюжет для книги смастерить.

— Достаточно. В милиции вам предоставят данные, я думаю.

— Как же ты сам-то жив остался, и что с семьей?

— С семьей все в порядке, я успел, буквально через час жену пустили бы по банде…

Тут Дерунов аж карандаш сломал в руке. Хруст раздался как выстрел, я же не дернул и бровью.

— Сам получил пулю в плечо, сквозное, ничего, зажило нормально.

— А я смотрю, ты руку бережешь, видимо, привык, не замечаешь уже, я видел такое, у нас много фронтовиков трудится, у некоторых такие же рефлексы и поведение. Ну, парень, ты меня просто сразил. Сколько тебе лет, что через такое прошел? Да еще твои возможности…

— Двадцать три. Мои возможности и открылись, когда был при смерти, от большой потери крови. Тогда, очнувшись, я и начал осознавать, что знаю куда больше, чем до ранения.

— Эмоциональная встряска… — пробубнил Дерунов.

— Наверное, — пожал я плечами и заметил, сам для себя, что и правда одно плечо берегу. Так что, можно сказать, пожал только одним.