Наш дом – СССР

С документами на дом все вышло так, как и представлял дядя Коля. Председатель совхоза выслушал меня, покивал, поддержал в моем стремлении развивать село и дал добро на заселение и оформление. Простота всех формальностей заключалась в том, что дом не станет нашей собственностью, ибо купить его у прежнего владельца нельзя, за неимением такового. Совхоз может лишь предоставить в аренду землю, на которой стоит дом, что и спокойно сделал, а дом я просто могу использовать для жилья или под дачу, без возможности его сноса или переделки. Ну, на это я плюнул, кто мне, блин, запретит сделать там ремонт и распланировать зоны так, как мне надо? Там столько лет вообще никого не было, кто станет проверять теперь?

Также с ветераном на пару съездили в упомянутую им в прошлый раз деревню Погорелка. Нужны были бревна на столбы для забора и доски для него же. Столбы обещали напилить уже через три-четыре дня, мне их много надо было, я промерил участок, большой, однако. Расположен он был от улицы к реке, по длине выходило шестьдесят метров, а по фасаду тридцать пять, больше двадцати соток получается. Дом стоял по красной линии, меня это всегда несколько распаляло, ну ведь совсем близко к улице, а поставишь забор, будешь из окон в свой же забор смотреть.

С досками было хуже. Ленточная пила на пилораме одна, и она занята практически всегда. Но шустрые мужички-работяги быстро предложили выход. Они выходят работать в ночь, а я оплачиваю им сверху по десятке за куб. Цена меня просто «убила». Да это даром, блин, поэтому легко согласился, попросив складывать доски через прокладки, показал, как. Если все сделают, как прошу, а доска будет чистой, без обзола, каждый из них еще и премию получит, «фиолетовую». Мужики были двумя руками за и уверили, что максимум пара недель и все будет у меня на участке. У них реально много работы и не так много леса, придется крутиться, а может, еще и с вальщиками договариваться. Впрочем, если попросят накинуть еще и аргументируют, добавлю без проблем. Денег оставалось не так много, но все же они есть. Тем более мне начала капать зарплата с завода, на книжку, как я просил, и Катя была удивлена суммой. Дерунов наделил меня какой-то интересной должностью, за которую у меня был оклад в сто двадцать рублей, плюс премия, доходившая до такой же суммы. Двести рублей в семидесятом году! Да это по-царски!

Вернувшись домой, я заболел. Уж и забыл, что это такое, болеть, а тут… Это я простудился в деревне. Мы забор ставили с дядей Колей, участок подходил к воде, и крайние столбы монтировали чуть не в воду. Июнь месяц летний, но обманчивый, да и погода стояла несильно теплая. Работал по колено в воде, сразу вроде и ничего, а вот дома расклеился. Обложило и нос, и горло, поднялась температура. Катя вызвала врача, и меня чуть не увезли в больницу. Отбрехался, не хотелось ложиться туда. На «скорой» отвезли в поликлинику и сделали рентген, взяли кровь на анализ, спустя час врачи вынесли вердикт — пневмония. Болеть ужасно не хотелось, у меня такой объем информации от ветерана, что только пиши. Врачи с помощью Кати надавили, и я остался в больнице. Палаты были большими, на шесть коек, думал, с ума сойду, не дадут ведь поработать, но оказалось, в это время, как и в будущем, не желает народ болеть летом, категорически. Лежал со мной вместе в палате лишь один старичок, глухой и в тяжелом состоянии, поэтому с первого же дня я спокойно работал над рукописью. С температурой делать это тяжело, в голове каша, первые дни буквально измывался над собой. Зато, когда стало легче, решил перечитать то, что написал. Сначала хотел все выкинуть, а потом понял, это будет хорошим началом книги. В ней главный герой предстает перед читателем раненым, попавшим под бомбежку солдатом Красной армии. Пошло как по рельсам.

Курс лечения пневмонии в этом времени три недели, две из которых в меня тыкали иголками по шесть раз на дню. Древние антибиотики слабее, чем в будущем, уколы пенициллина через равные промежутки времени, даже ночью, мешали нормально думать и отдыхать. Зато к концу своего заточения я почти написал первый том.

— Повезешь? — спросила жена, перечитав рукопись дома.

— Попробую, но сначала отпуск!

Катерине дали две недели отпуска в самом теплом месяце июле, и мы поехали на дачу. Это вообще-то был сюрприз, Катя ничего не знала о доме, думала, мы к дяде Коле едем. Плыли вновь на лодке, в этот раз я даже убрал крышу, так как погода стояла исключительно жаркая. Вода в водохранилище прогрелась градусов до двадцати пяти, не Турция, но у нас и такая уже считалась очень теплой, многие даже не любили такую теплую воду. По пути к деревне остановились возле маленького островка искупаться. Волшебный золотой песок, чистая еще вода сделали свое дело, ребенок у нас просто не вылезал из нее. Да и мы не отставали, плескаясь на отмели. Утомившись и проголодавшись, быстренько перекусив бутербродами, понеслись дальше. Как же хорошо вот так, наедине с природой, ничего больше не надо, семья, все здоровы, и природа.