Наш дом – СССР

Так он еще и наркоман, может, отсюда и силы? Уж больно вынослив гад. Окинув взглядом Беса и округу и решив, что ничего он себе из оружия не подтащит, я отбросил все подальше, пошел обратно в дом. Найдя искомое, все было там, где и указал наркоман, вернулся на улицу, правда, выходил с осторожностью. Все было тихо, я перетянул ему руку, а уж колол он себе сам свое ширево. Глаза почти сразу остекленели и даже закатились, я уж думал, все, «ушел» гад, специально попросил ширнуться, чтобы без боли уйти, но Бес вдруг очухался.

— А ты боец! — некое подобие улыбки перекосило его губы. Мужик он с виду не старый, лет пятидесяти, здоровый, не отнять, но все же былая прыткость позади.

— Я бы и мухи не обидел, если бы не твои черти, Бес. Зачем вы ко мне полезли? Кто вам наплел о сотне косых? Я взял всего тридцать с копейками, барахло ментам скинул.

— Значит, на… мусор, — зло сплюнул через плечо Бес. — Это ж он нам и слил тебя, рассказал, что ты бабла поднял кучу, вот и решили тряхнуть. Парни бы не поняли, если бы я отказал.

— Старика зачем в подвал посадил? Он же в авторитете!

— Меня бы не поняли люди. Что ты знаешь вообще, тут тебе не СССР со своими законами. У нас свой закон!

— Ага, а чего ж ты его нарушаешь? Что там у вас по закону полагается? Молчишь? Ну-ну. Все у вас воров хорошо и красиво, пока за жопу не возьмут. Какой ты главарь, если боишься, что скинут за непопулярное решение? Твое слово должно быть законом, даже я это понимаю.

— Перевяжешь? — грустно так спросил вдруг Бес.

— Ты про мусорка не ответил. У тебя записан номер его телефона, вы ведь так договариваетесь?

— Все слили, скоты! — выдохнул бандит.

— Не злись, любой расскажет под пытками, слыхал, в тридцать седьмом люди на себя чего только ни писали.

— Так не тридцать седьмой уже, да и Усатый давно помер.

— А жаль, что помер. Глядишь, бардака бы меньше стало. Так что с номерочком?

— Там же на буфете книжка лежит, в ней номера. Мент записан под именем — Сука.

— Любишь ты это словечко. Ладно, допустим. Как его вызвать?

— Да просто, — даже усмехнулся Бес, — я парней засылаю до автомата, они ему звонят и говорят день и время, тот или согласится, или свое назовет.

— Слушай, ты ж все знаешь, кто дефицит в город возит?

— Фарцу решил тряхнуть? — усмехнулся бандит. — Они под колпаком все, там контора смотрит.

— Конечно, смотрит, куда ж без нее, эх, чистить еще и чистить, — последнее я проговорил тихо, но Бес услышал.

— Чего чистить? Парень, ты кто?

— Я ж сказал, ангел я. Мир вы начали хороший строить, а потом курвиться начали, непорядок.

— А что, ангелы разве на фене ботают?

Я разве что-то такое сказал?

— Просто я говорю на понятном тебе языке. Могу на английском сказать, поймешь? — смеюсь.

— Завалишь?

— Не серчай, я не убийца, я — чистильщик.

Я пошел в дом, нашел записную книжку, надеюсь, он все же не соврал и все правда. Телефонов в ней записано… Мама не горюй. Но все это позже, хочу пойти, наконец Старика освободить. Думаю, он не полезет в драку. Только надо наконец и себя осмотреть. С рукой было нормально, пара дробин прошла вскользь, только кожу содрали, а вот, что со спиной, пока не ясно. Саднит сильно, но больше меня беспокоит то, что порезали меня бритвой, мало ли чего этот упырь ей резал…

Старик бойню во дворе, конечно, слышал и ждал. Отперев подвал, тут просто ломик в запор вставили, чтобы изнутри не открыть было, и заглянув, я обратился к сидельцу:

— Ну, привет, что ли, Михаил Евгеньевич, сидеть не надоело?

— А мне показалось, что голос знакомый слышу, а вспомнить не могу. Александр ведь, правильно? — Старик встал с пола, где сидел, и подойдя ко мне, протянул руку. Я пожал. В глазах этого человека мелькнуло… уважение, что ли?

— Там ваш тиран ожидает отхода в лучший мир, помочь ему не желаете?

— А сам что? — растерялся Старик.

— Да я свое уже получил, в смысле возмещение за убытки. Надо бы с него за разгром в квартире спросить, но ладно, переживу.

— Сколько было в том схроне, из-за которого они бучу подняли?

— Тридцать кусков с мелочью.

— Забудь о них. Больше никто не рыпнется.

— Михаил Евгеньевич, вам ли не знать, как изменчив этот мир?! Вы уже говорили мне это, а вместо покоя у меня чуть не ухлопали семью. Я вновь вынужден был взяться за оружие, итог — куча трупов и вы, такой весь сердобольный.

— Всех его гавриков уложил?

— А я знаю, сколько их вообще? Может, у вас тут у каждого полк в запасе сидит, пойди узнай.

— Важны самые близкие, моих он положил, иначе меня бы не скинул. Шестерок много, ты прав, но они будут служить тому, за кем сила. А сила сейчас за тобой.

Чего?

— Вы ничего не перепутали, уважаемый? Я, может, и наделал тут дел, но я не преступник. Я вычистил дерьмо, меня легче говночистом назвать, чем бандитом.

— Но факта это не отменяет.

— Забудьте. Я не хочу об этом слышать. Мне еще мента нужно на чистую воду вывести.

— Алкаша Вовчика? — засмеялся Старик. — Да, этот своей смертью не сдохнет, двумя руками гребет. Пьет как сапожник, при этом выслуживается, наверное, в генералы метит.

— Вот такие генералы и развалили страну, — буркнул я под нос.

— Что?