Наш дом – СССР

— Литсовет, это литсовет. Они только могут дать рекомендации, ну и, если вы с ними дружить не станете, могут попытаться навредить. Я — главный редактор издательства, и я говорю вам — да. Предлагаю вот что, нужно снять накал страстей и показать вашу заботу о читателе. Поэтому вопрос неприятный, но важный. Как насчет того, чтобы получить гонорар после реализации тиража? Тогда и станет ясно, нужна такая книга читателю или нет.

— Да пожалуйста. Не ради денег мы с супругой писали, но, если будет поощрение и признание заслуг после продаж, мы, естественно, возражать не станем.

— Важная составляющая, — чуть замешкавшись, продолжал редактор, — вы подаете заявление о принятии вас в Союз писателей, я подпишу задним числом и направлю по своим каналам. Если литсовет не решил вашу судьбу заранее, то все будет хорошо.

— А если решил?

— Что ж, тогда будем пробивать вас позже. Надеюсь, что с выходом книги все изменится. Если люди проголосуют самым важным для них, рублем, то результат будет в вашу пользу. Там уже никто не сможет запретить вам вступить в Союз.

— Понимаю, что это преждевременно, но все же скажу. План по развитию книги у вас должен быть, и вы в курсе о теме следующих частей. А значит, что есть смысл протолкнуть книгу за границу, — напомнил я главреду о планах по книге.

— О, молодой человек, амбиции — это хорошо, но все же, согласитесь, что это преждевременно.

— А я вам говорю, что если это сделаете вы, то вы и снимете все сливки. Книга пойдет, я просто уверен в этом, такого еще не было, людям понравится. Кстати, я разговаривал в прошлый раз в приемной о теме Великой Отечественной войны, планирую цикл книг о рядовых буднях солдат и командиров. Маршалы у нас все с мемуарами, а вот простые солдаты как-то забыты, незаслуженно забыты.

— О, это будет востребовано, уверен в этом. Более того, такие книги спровоцируют бум на написание подобных им. Это будет хорошо, страна должна знать своих героев. Как будет готово, можете привозить немедля.

— Первая книга готова, и она в этой сумке, — просто ответил я, улыбаясь.

— Давайте же ее скорее, сегодня же начну читать. Скажите только, вы писали вымысел? Работали сами? Документами пользовались?

— Я работал непосредственно с участником событий, многое записано с его слов, я лишь придал этому художественный вид.

— Отлично! Молодые люди, я думаю, что все у нас с вами получится. Вот мой номер телефона, если что, сразу звоните. Могу я узнать, как связаться с вами?

— У нас есть домашний телефон, но это в Рыбинске.

— Вы не хотите переехать в Москву?

— Во-первых, чтобы переехать, нужно место, куда переезжать. А во-вторых, нет, простите, не хотим. Скажу больше, если нам удастся получить статус писателей, мы вообще уедем жить в деревню, пишется там лучше.

— А сейчас вы где работаете?

— Я работаю консультантом на одном заводе, в проектном отделе. Предложил пару новинок, пытаемся выпустить их в свет. А Катерина продавец в магазине.

— Господи, да где ж вы время-то берете для книг? Значит, вы еще и изобретатель? Талантливый человек талантлив во всем?

— Немного пытаюсь подтолкнуть прогресс, а скорее, просто пытаюсь дать людям что-то лучшее, чем уже есть.

— Надеюсь, ваши взгляды не услышит…

— Михаил Андреевич? — усмехаюсь я. Ну, а что тут прятаться, прекрасно понимаю, кому «обязаны» забвением многие и многие талантливые люди. Помнится, даже «Обыкновенный фашизм» зарубит, пока его Брежнев не посмотрит.

— Тс-с-с, не нужно.

— А как же, простите, моя книга прошла?

— Вам написали рецензии трое очень влиятельных цензоров. Поверьте, я сам не ожидал, что так будет. Да, наверху все равно могут наложить резолюцию, но с такими рецензиями это уже сложнее.

Да помню я из истории, помню, как Суслов рубил всех и вся, в каждом слове выискивая антикоммунизм. Сложно найти более вредного человека в ЦК. Как говорили иногда: не жил сам, и другим не давал. Но тут, я думаю, лукавили, сам-то он жил так, как хотел. А вот почему с таким фанатизмом не давал другим, вопрос.

Я хотел немедленно уехать, но все последние события все же подтолкнули меня к мысли предпринять что-либо для изменений в стране. Да, помню, что говорил, но решил как-то повлиять на судьбу Союза. Так или иначе, но мои сведения могли бы предотвратить большие проблемы, посмотрим, смогу ли здесь хоть как-то пропихнуть свое послезнание. Я все больше склонялся к тому, что не имею права держать при себе такие знания. Попробую все же, вдруг да и удастся что-нибудь сделать. А так, я уже говорил и повторю: я не верю, что один человек с улицы может на что-то повлиять, не работает это. Политическую машину целой страны, особенно такой как наша, где партия это святое, и даже думать в ее сторону нельзя, свернуть практически невозможно. Тут нужны очень глобальные изменения, а совершить их может только группа целеустремленных людей при власти.

— Родная, мне нужно в одно место, — начал я разговор с женой, когда мы вернулись в гостиницу.

— Сань, может, уже угомонимся? Ну ты же видишь, что этих стариков и танком не возьмешь, они же будут стоять на своих догмах до конца.