Наш друг граммпластинка. Записки коллекционера

На граммофонную пластинку «Дубинушка» была записана лишь в 1908 году во время знаменитого «русского сезона» в Париже, организованного антрепренером С. П. Дягилевым. Дело в том, что царская цензура зорко следила за репертуаром русского певца. Отчетливо понимая, каким воздействием на широкую публику обладает его вдохновенное искусство, так называемый Комитет драматической цензуры включил в число недозволенных к исполнению ряд произведений из репертуара Ф. И. Шаляпина. Среди них: «Семинарист» М. Мусоргского, «Как король шел на войну» и «Король Аладин» Ф. Кенемана и др. «Дубинушка» также попала в этот «черный список».

Акционерное общество «Граммофон», обладавшее исключительным правом записи голоса Ф. И. Шаляпина, не сразу решилось записать на пластинку «крамольную» песню. И лишь в Париже, вдали от бдительной цензуры, такая запись была осуществлена (пластинка № 022114). Эта пластинка сразу стала очень популярной и шла, как говорится, нарасхват. В 1910 году фирма еще раз рискнула записать «Дубинушку» (пластинка № 022186). Вторая запись оказалась настолько удачной, что впоследствии неоднократно переиздавалась большими тиражами — в Англии на пластинках «Голос хозяина» № ДВ 620, в США — «Виктор» № 85107, в СССР — «Музтрест» № 011051. Момент выполнения именно этой, самой удачной записи, и запечатлен на старой фотографии. Сеанс записи происходил в московской студии общества «Граммофон».

Впервые после Октябрьской революции «Дубинушка» в исполнении Ф. И. Шаляпина прозвучала 17 декабря 1917 года во время концерта для революционных моряков в кронштадтском здании Морского манежа. Зал был переполнен, в креслах сидели по двое, все проходы были заполнены. С большим подъемом слушатели приняли «Марсельезу», а когда певец запел «Дубинушку», весь зал дружно подхватил припев.

28 мая 1920 года в Колонном зале Дома Союзов был устроен концерт для делегатов только что закончившегося Второго конгресса Коминтерна. В концерте принимали участие виднейшие артисты: А. В. Нежданова, И. М. Москвин, Е. К. Катульская, А. А. Яблочкина и другие. Пел и Ф. И. Шаляпин. Когда весь зал в едином революционном порыве подхватил припев «Дубинушки», в общем хоре звучал и голос вождя пролетарской революции Владимира Ильича Ленина, присутствовавшего на концерте.

Ф. И. Шаляпин напевает на пластинку русскую народную песню «Дубинушка». Москва, 1910 г.

В третий раз Шаляпин напел «Дубинушку» на граммофонную пластинку 7 июля 1923 года в студии записи акционерного общества «Граммофон» в г. Гайсе (близ Лондона). Это была последняя граммофонная запись знаменитой песни в его исполнении.

В день празднования 100-летия со дня рождения Ф. И. Шаляпина — 13 февраля 1973 года — под сводами Большого театра СССР вновь прозвучала бессмертная «Дубинушка». Старая граммофонная пластинка сохранила и донесла до нас неповторимый, живой голос великого русского певца, и, как прежде, весь зал подхватил припев: «Эх, дубинушка, ухнем!»

«Подкандальный марш» на грампластинке

В 1909 году в продаже появились грампластинки с записями «песен каторги», сразу же привлекшие внимание общественности не только своим необычным репертуаром, но и исполнителями: согласно надписям на этикетках все песни были напеты самими каторжанами непосредственно в местах заключения. Предыстория выпуска этих пластинок такова.

Однажды, в самый разгар революционных событий 1905 года, в Москве, известному композитору-фольклористу В. Н. Гартевельду довелось услышать несколько песен из числа тех, что поются заключенными в сибирских каторжных тюрьмах. Они поразили композитора своей необычностью, совершенно оригинальным строем. Как раз в это время он собирался совершить фольклорную поездку по Сибири и песни каторжан лишь укрепили его намерение.

В 1908 году, получив соответствующее разрешение, В. Н. Гартевельд отправился в далекую Сибирь, чтобы исследовать фольклор каторжан. Уже с самого начала он столкнулся с совершенно непредвиденным затруднением: самодеятельные артисты-каторжане боялись петь перед «заезжим барином». Кроме того, выяснилось, что каторжанам разрешалось петь только богослужебные песнопения. И лишь в Тобольской каторжной тюрьме, благодаря настоятельному ходатайству регента церковного хора П. Мурайченко, было получено разрешение исполнить специально для В. Н. Гартевельда несколько характерных номеров.

Как оказалось, люди, поставленные силою закона в ужасающие условия быта, продолжали жить своими надеждами, горестями, воспоминаниями о прошлой «вольной» жизни и мечтами о свободе, счастье. «Молитвы, застольные песни, любовные излияния, разбойничьи песни, марши, — словом, все моменты жизни находят себе иллюстрацию в этих песнях. Поются они часто одним голосом, двумя, но большинство — хором. Разнообразие песен колоссальное…» [11]— писал впоследствии В. Н. Гартевельд.