Наш грешный сентябрь

- Я буду трогать тебя столько, сколько сам того захочу, - зарычал мужчина. – Слишком многим мне пришлось пожертвовать ради тебя, Ева. И слишком на многое пойти, чтобы ты сейчас была рядом. Так что слушай меня внимательно. Если ты ещё заметила, то Марина не закончила, то, что начала в Грозном и ты всё ещё беременна. Считай этого ублюдка от Асманова моим маленьким подарком и твоим личным поводком. Я не трону его до тех пор, пока ты будешь выполнять всё, что от тебя потребуется. И сейчас я хочу тебя раздеть и помыть. А после отвести в спальню и выебать из тебя все воспоминания про Асманова, - снова потянулся он к Еве, хватая её за кофту.

- Я сама… Пожалуйста, позволь мне самой… - прекрасно понимая что спорить с мужчиной в таком состоянии – всё равно что подписать смертный приговор, Ева попыталась хоть немного смягчить его напор. – Здесь узкий воротник, мне будет больно…

- Хорошо, - согласился Аббас, облизывая губы.

Превратив её обнажение, в маленькое шоу, он отошел к стене, смотря на Еву не моргая.

Дрожащими пальцами, она избавилась сначала от кофты, а потом и от штанов. Когда же очередь дошла до нижнего белья, тело отказалось слушать команды, превращая происходящее в настоящую пытку.

Неуклюжая и медлительная, Ева старалась не смотреть на подпирающего стену Гаджиева. Все её мысли были заняты тем, чтобы сохранить ребёнка. А для этого она должна была взять себя в руки успокоиться. Расслабиться и не вынуждать Аббаса делать ей больно.

- Какая же ты красивая, малышка… - истомно выдохнул мужчина, цепляясь взглядом за её напряженные соски. Словно помещавшись на них, он снова облизнул губы вызывая у Евы судорогу отвращения. - Залазь в ванну. Я хочу сейчас же смыть с тебя остатки Асманова.

- Но я уже мылась, - от одной только мысли что он начнёт прикасаться к её телу стало дурно…

- Залазь. В ванну. Ева, - отчеканил Аббас каждое слово, закатывая рукава, и ей ничего не сталось делать, кроме как подчиниться.

Горячая вода обожгла кожу, заставляя скривиться от боли, когда вместе со звоном цепи, она погрузила в неё раненую ногу. И  это стало единственным, что вызвало у Гадживаева хоть какую-то реакцию помимо похоти.

Дождавшись, когда она ляжет, он достал из кармана маленький ключ и осторожно взял её за щиколотку, избавляя от узкого браслета.

Что не говори, но после её побега Аббас явно смягчился. Он был всё тем же помешанным безумцем, идущим по головам ради достижения цели. Но теперь, хотя бы, не издевался и не причинял боли.

Погладив по исцарапанной коже, Аббас прижался к ней губами, водя языком по кровоточащим порезам. Жесткая щетина оставляла после себя зудящие следы, когда он поднимался всё выше и выше. Грубые пальцы скользили по мокрой коже, изучая изгибы бедра, всё уверенней и настойчивее подбираясь к её половым губам.

- Распахни бёдра, - хрипло приказал Аббас, и уже через секунду вошел в неё по фалангу. Напряженные скулы и вздутая, на покрытом испариной лбу, вена слишком красноречиво дали понять, что он на грани срыва. Аббаса трясло, словно через него проходило двести двадцать вольт, а грудь вибрировала от тяжелого, сдержанного дыхания. – Блядь… Как же долго я этого ждал…

Напрягшись всем телом, Ева схватилась за борта ванной, сжимая их до побелевших пальцев. Физический контакт с Аббасом оказался настоящей пыткой. Чувствовать его у себя внутри, оказалось так же мучительно и неприятно, как выпущенную в грудь пулю.

К глазам подступили слёзы, но Ева не могла позволить себе заплакать. Балансируя между отвращением и инстинктом самосохранения, она до крови прикусила щеку, заставляя себя расслабиться и отключиться от всего происходящего.

Саид придёт за ней. Обязательно придёт и спасёт. А до тех пор она должна выдержать все удары судьбы. Должна стать сильнее ради ребёнка и закончить эту партию живой и невредимой.

- Моя воля и я бы трахнул тебя прямо здесь, - хриплый мужской голос звучал откуда-то издалека, доносясь до опустошенного сознания смазанными отголосками. - В этой долбанной ванной. Но я слишком долго ждал этого момента, чтобы проглотить тебя целиком, не сумев, как следует, насладиться процессом, - вытянув из её влагалища пальцы, Аббас потянулся за мочалкой и детским мылом. Пока она жила у него, всегда пользовалась именно им, чтобы на теле оставался её естественный запах. – Если бы только знала, сколько сил и средств мне пришлось вложить, чтобы доставить тебя сюда.

- Инсценировав мою смерть, ты лишил себя всего отцовского капитала, - каждый вдох давался с трудом, разрывая её легкие, словно от глубоководного всплытия.

- Да. Так и есть, - начал он покрывать всё ещё тело белой пеной. – Но иначе у меня не было никакой возможно тебя вернуть. Теперь, когда в тебе ребёнок Асманова, он бы уже ни за что на свете не позволил тебе уйти. Даже сейчас мне пришлось сидеть тише воды, ниже травы, чтобы он не заподозрил меня в соучастии.

- И ты думаешь, он поверил в байку с моим побегом?